Форум » Город » О Жизнь, которая идет навстречу смерти... - 31 мая, Галата четыре часа » Ответить
О Жизнь, которая идет навстречу смерти... - 31 мая, Галата четыре часа
1453: Имя Зоя, как известно, означает "жизнь".
Ответов - 49, стр:
1 2 3 All
1453: Комната на втором этаже, которую по приказанию султана отвели раненому наследнику греческого престола, находилась в дальней части дома, куда едва долетали приливы и отливы людского моря и грозы, проносившиеся над головами сильных и малых мира сего. Ставни на окнах оставались предусмотрительно запертыми, янычарские посты вокруг дворца надежно охраняли отступников от гнева ромеев, вздумай тот пролиться на головы кира Дмитрия и его супруги. В тот момент, когда нога раненого переступила порог, почтенный Тахир ибн Ильяс отсутствовал в ставке своего господина, так что деспоту пришлось обойтись помощью отрядного лекаря; смиренный и не говорящий по гречески бекташи, тот без единого звука осмотрел плечо, еще хранившее следы воспаления, сменил повязку, наложенную с тщанием, но без особенного умения прислугой каталонского консула, и удалился, напоив пациента отваром мака, от которого тот погрузился в глубокий сон. Спустя какое-то время столь же неулыбчивый и маломолвный слуга доставил деспоине поднос с засахаренными фруктами и неизменным ячменным пловом, который подавался к столу султана и солдат его армии с одинаковым постоянством. В остальном за несколько часов, прошедших со времени приезда к новому месту не произошло ничего.
Зоя Асень: Любопытсво во многом является пороком, но оно - вещь естественная для человеческой натуры, а подчас может оказаться весьма полезным. С момента прибытия во дворец и до нынешнего момента Зою не покидало ощущение смутной тревоги, словно витавшей под сводами этого роскошного дворца, некогда принадлежавшего подесте, а ныне занимаемого Великим визирем султана Мехмеда. Это чувство было сродни тому, которое испытывает человек, находящийся в чужой стране среди враждебных людей и непонятных нравов, и который при этом не видит ни одного знакомого лица. Однако это странное чувство усиливало то обстоятельство, что чужой стала родная страна. Обманчивый покой, окружавший их, не ввёл в заблуждение ни Зою, ни Дмитрия. В такой ситуации присутствие рядом Дмитрия было для Зои особенно важно, однако вновь открывшаяся рана сильно обеспокоила женщину, уже считавшую его выздоровевшим. Теперь же она сидела на кровати и смотрела на некогда обожаемого супруга, спящего таким мирным и глубоким сном, что казалось, будто это уже не сон. На какой-то миг она даже испугалась этой внезапно появившейся мысли, но, склонившись над ним, она услышала глубокое дыхание, свидетельствующее о том, что её супруг по-прежнему пребывает в земном мире. Зоя успокоилась, а некоторое время спустя в её голове роились уже совершенно другие мысли, ибо первым желанием людей, оказавшихся в столь необычных обстоятельствах, является желание выжить, а это возможно лишь приспособившись к новым нравам, и любопытство, взыгравшее в Зое, было вполне объяснимо. Именно оно заставило её выйти из отведённой им с Дмитрием комнаты на площадку лестницы. Она не рассчитывала встретить здесь ромеев, пожелавших свести счёты с предавшим их, как они считали, деспотом Мореи. Да и вряд ли бы кто-то из них осмелился бы сделать это под носом султана, не навлекая на себя его гнева. Что касается османов, то их Зоя также не опасалась, поскольку во-первых, она и Дмитрий были почётными гостями самого султана, а султан для них - священная фигура, а во-вторых, при ней всегда находился неожиданный подарок судьбы - охранная грамота султана.
1453: Между тем тревоги прекрасной супруги кира Дмитрия были и обоснованны и в то же время напрасны. Напрасны потому, что если бы среди ее соотечественников (ведь дом мужа становится и домом жены) нашелся кудесник, которому колдовство или чудо помогло бы миновать османские заслоны на подступах к дому, его ожидал бы тройной караул янычар уже в самом доме, и полное их неведение и молчание касательно того, куда заключены - вежливость не позволяет сказать "заточены" - были наследник греческого престола вместе со своей прекрасной супругой. Однако, особы столь высокие едва ли могли сгинуть, не оставив следа: так и теперь, даже в этом доме находилось существо, которому было известно, какую судьбу нехристи уготовали одному из уцелевших князей Византии. Правда, одному Господу было известно, знала ли донья Эва, в эту минуту покидавшая свой печальный приют, о тех дружеских чувствах, что кир Дмитрий питал, или, по крайней мере, демонстрировал в отношении старых врагов своей родины - и один лишь Господь мог угадать, видела и поняла ли она, какую райскую птицу заключили ныне солдаты и советники Магомета в свой силок. Воспитанная в строгости католической веры, веры Петра, но не человеколюбивого Иоанна, поняла бы она и жажду любой ценой спасти свою жизнь, и мудрость политика, предпочитающего уступить силе, от которой нет спасенья, чтобы потом освободиться из тенет с помощью хитрости? Все это известно было лишь одному Творцу - а пока бесстрастный янычар, с невозмутимым лицом которого не могли бы сравниться и лица каменных изваяний, покалеченных турками или замотанных в тряпки, неторопливо ступая, вел каталонку вниз по лестнице, вполглаза приглядывая за ней, чтоб обезумевшая девица не выбросилась через перила или не покалечилась иным способом, приведя в гнев и всемогущего султана и неумолимого Заганос-пашу. Когда нога его ступали на площадку второго этажа, баше преградил пленнице дальнейший путь вниз и жестом руки указал на закрытую дверь султанского покоя.
Эва Пере и Кабрера: Эва же, конечно, не собиралась прыгать с лестницы или калечить себя, по крайней мере, пока у нее была цель, без ложной скромности, которую можно было назвать сейчас целью всей ее жизни. И одному Господу было ведомо, сколь долгим окажется ее путь в этом мире и ждут ли впереди иные устремления. Каталонка следовала за янычаром, которому было поручено препроводить ее к султану. Весь этот путь такой недолгий, она пыталась унять то чувство гнева, которое вспыхнуло поведение того, кто назвался Абдулой Шэха...каким-то там пашой. Второе имя просто не могла выговорить и была не уверена, что даже запомнила правильно. Она же не выказывала непокорности или возражений, а стояла себе и мирно ждала, когда осман сам сдвинется с места, чтоб следовать за ним. Ведь не знала, где именно ее ожидает султан, а Абдула-паша в спину пихать ее начал, что и возмутило. "Говоришь - недовольны, молчишь - опять недовольны. Кто этих бесовских детей разберет? И так и норовят или пихнуть, или схватить, ужас один", - мысленно выразила свое недовольство. Ни о манерах, ни о духовности, ни об умеренности, ни о чем толковом, по мнению Эвы, не знали эти варвары. А еще раскрашивались так, что девица бы постыдилась, как глаза то были подведены. Именно с этой мыслью, едва сдерживаясь, чтоб не сказать опять лишнего, и чуть ли не скрипя зубами, каталонка продолжала свой путь, по дороге пыталась подготовить себя к встрече с султаном, дабы не сболтнуть лишнего, не вызвать гнева столь переменчивой натуры, как она успела понять, может и ошибочно. "Представь, что ты будешь говорить с Их Величествами, или хотя бы с басилевсом, может, поможет", - мысленно внушала себе каталонка. Судьба же преподнесла ей чудесный подарок, а именно, возможность проверить насколько подействовали убеждения самой себя. Едва янычар и пленница остановились на площадке второго этажа, и осман указал ей на закрытую дверь, за которой, судя по всему, ожидал, словно притаившееся в своем логове чудовище, султан, сделав пару шагов в сторону указанной двери, Эва увидела ту, которую не ожидала обнаружить здесь и даже плохое освещение, не могло стереть или изменить тот образ. Хотя и не сразу поверила своим глазам, лишь сделав еще пару шагов и получше присмотревшись. Странно даже почему сие явление, каталонке было удивительно, ведь знала она, с кем уехал кир Дмитрий, сама видела. Так отчего ж его жене не быть с ним, здесь? Место жены подле мужа всегда и не пристало женщине противиться его воли, даже если она не согласна. Эту истину каталонке внушали изо дня в день с детства. Хотя грыз червь сомнения, что возможно есть те случаи, когда стоит и воспротивиться. Но, так или иначе, киру Зою, а именно ее и увидела Эва, она осуждала не так рьяно как ее мужа, не ведая о его целях, а, только помня, как он раскрыл объятия тому, кто считался их общим врагом. Трудно было не узнать женщину, которой она была представлена в доме отца и с которой имела небольшую беседу. И пусть в те времена, хотя минула всего пара дней, но это казалось уже таким далеким, кира Зоя вызвала в Эве чувство близкое к восхищению, но сейчас дочь дона Пере испытывала к ней настороженность, холодность и толику негодования - Кира Зоя, - обратилась к ней, присев в реверансе, более по этикету не смея ничего произнести, позволяя той, кто выше по происхождению самой решать начать беседу, удостоит пары фразы или просто ограничиться приветствием, а, быть может, и вовсе не заметить.
Зоя Асень: Зоя молча стояла на площадке, глядя на открывшийся перед ней вид дворца, некогда великолепного, а ныне хранящего заметные следы турецкого вторжения, самыми явными из которых были паутины трещин, покрывавшие стены и каменные изваяния. Печальное зрелище вызывало горечь и обиду в душе деспоины. Слишком дорогой ей в этот момент казалась цена, которую она хотела заплатить за власть. Солнечные зайчики, приобретшие все цвета радуги, отражаясь от цветных витражей, плясали на стенах, словно в насмешку, на которую способна лишь надменная красота при виде жалкого убожества. "Господи, почему всё повернулось именно так?" - это был редкий случай, когда Зоя вспоминала Творца. Последний раз она обращалась мыслями к Богу, когда Дмитрий находился в осаждённом городе. И так как она не отличалась особой набожностью, хоть и была верующей христианкой, а Дмитрий благополучно смог избежать опасности, вскоре Зоя уже вернулась к делам мирским. Шум шагов сверху прервал её размышления, и деспоина молча прислушалась и взглянула наверх в надежде разглядеть тех, кто нарушил её уединение. Однако все её усилия оказались напрасны из-за слабого освещения лестницы. Шаги приближались, и Зоя увидела силуэты двух людей, мужчины и женщины. Это до крайности возбудило любопытство деспоины, поскольку ей ещё не доводилось видеть турецких женщин. Да и кто они? Мужчина, по всей видимости, янычар, но женщина? Она знала, что турки имеют обыкновение жить сразу с несколькими женщинами, и все они считаются их жёнами. Однако по мере приближения их её догадка относительно мужчины подтверждалась, а насчёт женщины рассыпалась в прах. Да и могло ли быть иначе, если перед ней стояла не дочь чужого народа, а та, кто не так давно делила с ней кров? Донья Эва, дочь каталонского консула, который совсем недавно приютил семью морейского деспота. Как вскоре оказалось, недолго им было суждено пребывать в безопасности. Всего каких-то три дня им было отведено судьбой, а потом город сдался. Консул выказывал им почтение, какое подобает членам императорской семьи, представил им свою семью и предложил своё покровительство, а его дочь была довольно любезна, хотя, на взгляд Зои, слишком преданна вере и набожна. Это придавало ей некоторую холодность. Они делили трапезу с семьёй консула, и Зоя отметила про себя, что молодая каталонка очень красива. А накануне сдачи между ними произошла небольшая беседа в саду, где они совершенно случайно встретились. В тот день их сближало предчувствие беды, не замедлившей разразиться. Разговор вышел недолгим, но Зоя поняла, что девушка умна, а в своей вере порой бывает даже наивна. На слудующий день турки ворвались в дом консула, а Дмитрий и Зоя переселились во дворец визиря. Но увидеть каталонку здесь было слишком неожиданно. "Какое унижение, должно быть, для гордой девушки оказаться фактически в рабстве!" - подумала Зоя, сочувствовашая ей в этот момент. Ведь известно, какая участь ждёт молодую красивую девушку! Рядом с девушкой находилось ужасное и свирепое создание, жуткий и молчаливый страж невинной красоты. - Донья Эва? - удивлённо, почти неуверенно спросила деспоина, словно обозналась или хотела обознаться. - Это Вы? Мир Вам! Должна признать, что меньше всего ожидала вновь встретить Вас здесь и при подобных обстоятельствах! Но раз уж небеса распорядились так, я рада видеть Вас и воздам хвалу Творцу за то, что он помог Вам избежать опасности, и дабы Вам удалось избежать её в будущем! Она улыбнулась девушке, желая ободрить её и погасить в ней искры недоверия, ежели таковые вспыхнут в душе каталонки при этой встрече.
Эва Пере и Кабрера: Узнала. Все же узнала ее кира Зоя, хотя вполне могла и не признать. И причиной была бы не только игра теней, но то, что множество лиц видят особы королевских кровей: просители, дарители, подданные, друзья, недруги, союзники, безликие подданные и так до бесконечности. Кира Зоя вполне могла забыть лица домочадцев каталонского консула, когда покинула дом, стереть из памяти образы тех людей, которые более не имели ценности. И это бы совсем не поразило каталонку, а было скорее даже ожидаемо. Они виделись всего пару раз, когда их представляли друг другу и когда они случайно встретились в саду. Недолгий разговор, но тогда говорили с глазу на глаз, по крайней мере, так казалось, даже если за ними и кто-то из слуг, например, наблюдал. Быть может, это и послужило причиной, по которой лицо дочери консула еще не стерлось из памяти деспоины, помимо того, что события эти происходили совсем недавно. Кира Зоя выказывала чрезвычайную приветливость в сложившейся ситуации. И, наверное, в любое другое время ее слова тронули бы сердце Эвы, но сейчас они звучали как насмешка. Право, разве то, что Эва оказалась в плену у османов, можно было назвать избавлением от опасности? Конечно, кира Зоя была в безопасности, так рассудила, не ведавшая всех тонкостей игр сильных мира сего, каталонка. А дочери дона Пере сейчас предстоит пойти в пасть чудовища, которое уже убило ее отца. Каждая минута в этом доме полна опасности, ведь не ведомо, что может случиться, и не придет ли твоя очередь пролить кровь, сделать последний выдох и устремится на самый высший суд, где каждый будет держать ответ за содеянное, даже за свои помыслы. И уже не спасут ни богатства, ни власть, ни уловки, ни слезы и мольбы. - Пути господни неисповедимы. Вчера мы встретились под крышей дома моего отца, охраняемые верными подданными, сегодня же встречаемся под крышей дворца, что нынче стал пристанищем тех, кто еще совсем недавно омыл реками крови великий и славный Константинополь, - сия фраза, потребовала усилий, чтобы сосредоточиться. Эва хотела было улыбнуться или точнее изобразить подобие улыбки в ответ, но почувствовала, что улыбка может выйти скорее напряженной, чем приветливой. Произнося следующую фразу, каталонка потупила взгляд, так как боялась, что кира Зоя по глазам может понять истинные чувства и мысли Эвы. - Благодарю Вас, кира Зоя, вы очень добры. Остается лишь молиться за тех, кто с нами и кого уже нет, в эти времена. Впрочем, учитывая то при каких обстоятельствах они встречались, кира Зоя действительно проявляла доброту к пленнице. И все же более всего сейчас, помимо предстоящей встречи с султаном, Эву заставлял нервничать осман, что стоял за ее спиною чуть поодаль. Кто знает, чего от него ожидать и не поступит ли он таким же образом как Абдула-паша, а может еще как похуже. Каталонка бросила настороженный взгляд через плечо.
1453: Янычар, чье присутствие столь смущало девицу, действительно не препятствовал двум женщинам рассыпаться в словах бессмысленного сожаления. Пожалуй, он куда глубже них различал насмешку иблиса, сокрытую в происходящем: супруга того, кто предался османам по доброй воле и заключил с ними соглашение, стремилась утешить девицу, этими самими османами привезенную на положении пленницы. Окажись на его месте придворный поэт, или дервиш, проповедующий темноту и коварство женской души (или же просто старый лекарь из Шираза, руки которого не один раз излечивали телесные, а злоязычные притчи - духовные раны баше), он не преминул бы вывести из этой небольшой беседы огромный урок. Однако, сейчас посланних Шэхабеддин-паши с безразличным и непонимающим видом присутствовал при обмене пустыми фразами не за этим. Причиной тому, что суровый тюремщик еще не прервал болтовню женщин и не вынудил каталонку продолжить ее нелегкий путь в покои, а, может быть, и в объятья султана, были несколько слов, напоследок сказанных его любимцем и наперсником возле покинутого порога. И сейчас он, навострив уши, как конь, почуявший приближение волков, вслушивался в разговор, стремясь извлечь из него хотя бы что-то, могущее заинтересовать коварного и таящего в памяти десятки планов и потаенных замыслов евнуха. Дамы, а на каком языке идет беседа?
Зоя Асень: Зоя ожидала или, нет, не столько ожидала, сколько была готова к подобной реакции со стороны каталонки. Её холодность была вполне объяснима, ибо, не лишившись жизни в отчем доме, она могла расстаться с ней в этом дворце, причём с гораздо большей вероятностью, поскольку один неверный шаг мог лишить пленницу головы, а ежели бы ей и сохранили жизнь по воле султана, пожелавшего бы вдруг показать себя милостивым по отношению к побеждённым, то вряд ли ей удалось бы избежать позора, а посему неизвестно, какая участь была бы лучше для этой несчастной пленницы. Впрочем, её собственная судьба ныне не намного лучше, ибо скрыта туманом неизвестности, а, как известно, нет ничего хуже недосказанности. И милость султана не обманывала её, так как под этой завесой могли скрываться какие угодно замыслы. Улыбка аспида не лишала его яда. По крайней мере, Зоя сделала всё, чтобы постараться сгладить насколько возможно всю ту двусмысленность положения, в котором они сейчас обе оказались. Однако суровость каталонки обрывала нить, на мгновение соединявшую их, и Зоя лишь грустно улыбнулась в ответ - Прошу Вас простить меня, донья Эва, ежели мои слова каким либо образом ранили или же оскорбили Вас, ибо Господу, без преград читающему в сердцах чад своих, ведомо, что я не имела подобного намерения! От пытливого взгляда Зои не укрылась некоторая тревога в глазах Эвы, мелькавшая в те секунды, когда она украдкой поглядывала на стоящего рядом янычара. "Она напугана, потому и столь холодна, причём даже не пытается или не может скрыть своего волнения!" - промелькнула мысль в голове деспоины, и она продолжила, словно не видела ничего необычного. - Безусловно, обстоятельства, сопрвождающие нашу встречу, слишком трагичны, а потому мне не стоило ждать от Вас иного ответа, но я всё же не могу не сказать Вам, что я понимаю ваше положение, - она сделала упор на слове "понимаю", - Хотя Вы, возможно, думаете иначе... Она умолкла на мгновение, собираясь с мыслями. словно желала сказать что-то такое. от чего зависят их судьбы, а затем проговорила - И послушайтесь моего совета: не принимайте кажущее за действительное, сколь бы правдободобным оно не выглядело!
Эва Пере и Кабрера: Кира Зоя к удивлению Эвы была терпелива и даже понимающа по отношению к ней, по крайней мере, если верить ее словам. Возможно, каталонка могла бы заподозрить корысть во всех этих речах сочувствия и понимания, если бы знала, что может быть чем-то полезна высокородной ромейке. Однако что могло понадобиться той от пленницы, судьба которой положена на чащу весов и не известно, что дальше ждет? От того то Эве и казалось, что кира Зоя вполне искренна. Да если и нет, то стоит ли наживать врага в лице этой женщины, которая стоит выше и по происхождению и по нынешнему положению? Кто знает, может быть, ее доброе расположение сможет пригодиться Эве. - кира Зоя, мне не за что Вас прощать. Я признательна Вам за ваши молитвы, истинно христианское сострадание и понимание в столь тяжелый час для всех нас. Как и благодарю вас за совет. Напротив, это я должна просить прощение, если в моих словах и поведении можно было углядеть отсутствие благодарности и невежливость, - Эва не пыталась изобразить на лице полное радушие, потому как в такой ситуации это было бы не только подозрительно, нелепо, но и затруднительно. Однако постаралась убрать из речи и подавить те самые чувства, которые испытала при встрече с кирой Зоей. К тому же ее немного озадачила последняя фраза деспоины. Что имела она ввиду? Не о предательстве ли мужа шла речь и что это может оказаться не так как кажется? Однако и об этом Эва решила поразмыслить позже, если будет у нее такая возможность. Сейчас же не стоило заставлять ждать султана, чтоб не давать лишнего повода для гнева, который был так нежелателен для их плана с принцем. - А так же прощу меня простить, кира Зоя, что я вынуждена Вас покинуть, так как, полагаю, не стоит заставлять султана ждать меня. беседа, полагаю, идет на ромейском
Зоя Асень: Зоя с некоторым сожалением посмотрела на каталонку. "Поняла ли она?" - мысленно спрашивала себя деспоина и, хотя надеялась, что да, умом понимала, что скорее всего нет. По тону девушки было ясно, что она восприняла этот совет просто как один из многих, которые ей когда-то, возможно, давал отец. Однако смысл она вряд ли уловила. "Интересно, что она подумала?" Впрочем, задать этот вопрос каталонке и получить на него ответ она уже не могла, поскольку девушка ясно дала понять, что разговор окончен. Зоя посторонилась, пропуская девушку и её неусыпного молчаливого стража. Она ещё некоторе время постояла, глядя вслед каталонке, так пристально и внимательно, словно опасалась не увидеть её более. Впрочем это обстоятельство мало что изменило бы в её собственной жизни. Она думала о том, стоило ли давать этот совет. Ведь она хотела, чтобы каталонка не считала их с Дмитрием положение лучше по той лишь причине, что они назывались почётными гостями, а она - пленницей. Велика нынче разница между гостем и пленником у султана? Увы, ненамного. И Зоя, и Дмитрий это одинаково хорошо понимали, равно как и то, что необходимо было как можно быстрее воспользоваться этой временной милостью султана и обернуть её в свою пользу, пока он не обратил её на кого-то другого.
Эва Пере и Кабрера: Когда кира Зоя чуть посторонилась, тем самым давая молчаливое разрешение покинуть ее, Эва присела в легком реверансе и направилась к той самой двери, за которой томилась неизвестность. Увидит ли она еще деспоину или нет? Сейчас все было в руках Всевышнего и еще того, кто ожидал каталонку. Молчаливый страж двигался следом за нею. Остановившись у двери, Эва вздохнула, собираясь с мыслями и готовясь к тому, чтобы не наделать ошибок, которые могут стать роковыми. Сейчас, когда кинжала не было рядом, она ощущала себя менее спокойно, но все же, быть может, к лучшему, что оружие осталось у принца. Ведь не будет соблазна его применить. В любом случае, что к лучшему, а что нет, показать должно было ближайшее время. А единственное, что ее сейчас пугало и беспокоило, был столь внезапно родившийся замысел относительно убийства султана, точнее то, что его осуществлению может что-то помешать. Неизвестно как долго она собиралась бы с силами и мыслями, но янычар открыл дверь, тем самым безмолвно подтолкнув ее. Через мгновение, дочь дона Пере шагнула уверенно в открытые двери, собрав все силы, которые остались у нее и, поборов предательское желание убежать, возникшее перед самой дверью.
Мехмед Фатих: ... Нельзя было сказать, что ее появление явилось неожиданностью для молодого султана, который сам отправил верного друга и наперсника за пленницей Заганос-паши,- но то, что той самой пленницей, о которой ему нашептала фальшивая дочь мегадуки, окажется давишняя дерзкая девица из семьи консула, было едва ли можно предвидеть. На мгновение ему захотелось рассмеяться, столь нелепым был навет в том, что Заганос-паша успел лишить свою пленницу девической чести, да еще похвалиться этой победой перед соперником,- но холодная подозрительность, уже вошедшая в его сердце, не дала ему отмести подозрения в сторону визиря. К тому же... разве словоохотливая предательница сказала, что дело было сегодня? Повернувшись к кире Анне, султан Османской империи и нынешний Кайзер-о-Рум сделал движение, одновременно вопросительное и угрожающее: - Она?
Зоя: - Она, мой господин, - с готовностью подтвердила Зоя, верно рассудившая, что ни на мгновение не погрешит против истины, если признает очевидное. Вошедшая была женщиной, и покарай Аллах того, кто не согласится, будто это Его создание можно назвать "она", не прибегая к именам, которые так легко сменить. Что касается собственно Эвы, то именно об ее латинских проповедях Зоя давеча толковала султану, и если он подразумевал своим вопросом именно это, то ромейку снова не в чем было упрекнуть. А если же государь османов имел в виду что-либо иное, так и выражался бы яснее!
Эва Пере и Кабрера: Эва готовилась увидеть султана, пытаться держать чувства под контролем, но она точно не ожидала увидеть ромейку, которая величала себя походной женой, здесь. И не знала каталонка, что сейчас ее больше встревожило: присутствие Чалыкушу подле султана или вид того самого человека, смерти которого она так жаждала. Сделав несколько шагов, Эва присела в глубоком почтительном реверансе, как-то подобает перед человеком, в руках которого сосредоточена власть над страной, а иногда и над странами. И только заученные с детства движения, когда и не задумываешься о них, а тело делает, помогли ей. - Ваше Величество, - главное было представить, что перед ней не тот, от мысли о ком, казалось, кровь вскипала, а любой другой правитель. Замерев в реверансе и опустив взгляд, она ждала. Пожалуй, это помогло скрыть ту эмоцию, что скользнула по лицу, когда из одного вопроса и одного ответа, Эве стало ясно, что ранее речь шла о ней. И отчего-то ничего хорошего она не ожидала. Напротив, теперь была особенно насторожена, полагая, что и доброго слова в ее адрес ромейка скорее всего не сказала. Главное, чтобы и ничего губительного не слетело с языка этой девицы. И за это уже можно было бы Бога благодарить. А пока оставалось гадать о причине, по которой ее возжелала увидеть захватчик и убийца.
Мехмед Фатих: ... Чтобы понять то, что далее говорил и сделал Фатих, следует учесть, что он был Фатихом, то есть тем, кто в возрасте, когда иные помышляют лишь об усладах плоти и, окутанные кальянным дымом, в одних только мечтах представлял себя завоевателем мира, уже исполнил величайшую мечту и осуществил обет, положенный Пророком. Два месяца, три дня назад... да даже еще сегодня утром, восседая на коне перед домом человека, которого в этот момент уже предали черной земле, он был здесь чужаком, завоевателем, на которого косились и которого проклинали, вслух или тихим шепотом. Теперь же он был Кайзер-о-рум, господин в своем городе и своем доме, - а стоящая перед ним женщина, пытавшаяся приветствовать его на манер христианских владык, стала если не рабыней, то гостьей. Они поменялись ролями и это нужно, необходимо было как-то дать ей почувствовать, и способ нашелся достаточно быстро. - Что она говорит?- осведомился он у Зойки на гречском, но с тем акцентом, который сквозил в речи османских рыбаков, веками раскидывавших сети и селившихся по берегам Фанара, и который едва ли был внятен кому-то, кроме таких же босяков, как они.
Зоя: - Говорит, что вы великий царь, - бойко перевела Зоя, хотя ее знание языков не позволяло ручаться, что Эва сказала именно это. Почтительный тон и вообще благовоспитанность девы могли служить достаточной гарантией того, что она не будет с ангельской улыбкой сообщать турецкому басилевсу, что мать его была козлиной подстилкой. В первое мгновение ромейка вообще не поняла, зачем султану взбрело обращаться к ней за переводом, равно как не поняла и того, с чего Эва заговорила с ним не по-гречески, но потом вспомнила собственный опыт с пашой Заганосом. Похоже, у важных особ было принято эдак надувать щеки друг перед другом, чтобы, не дай Боже, не уронить себя в чужих глазах.
Эва Пере и Кабрера: Эва даже не поняла, что как по привычке, не думая, она сделала реверанс и замерла в нем, так по привычке, испытывая волнение, произнесла приветствие на каталонском. В сем неведение она оставалась и в то время, когда султан обратился к походной жене своего второго визиря. В его речи улавливалось знакомое звучание ромейского, но все же это был не тот язык, которому ее учили. Оттого-то Эва, не шелохнувшись, лишь настороженно прислушивалась и гадала, о чем он спрашивает Чалыкушу. И только ответ девицы прояснил для нее и то, что каталонка сама приветствовала султана на своем родном языке, и то, о чем он спрашивал. К счастью, если ромейка и не знала каталонского, то она довольно точно перевела фразу Эвы, от чего сама дочь консула испытала облегчение. И продолжала ожидать позволение подняться из реверанса и говорить, а так же услышать причину, по которой ее сюда привели.
Мехмед Фатих: Лицо молодого султана приняло то непроницаемое выражение смешения милости и легкой усмешки, которое столь много раз упоминалось его соотечественниками, и которого все, включая ближайших визирей, боялись, как огня. Верно говорят, что льва можно узнать по рыку, волка по оскалу - и только неподвижные, черные глаза паука, сидящего на троне своей паутины, внушают суеверный ужас тем, кому довелось приблизиться достаточно близко. Его тело остается неподвижным, брюхо, покрытое золотой парчой и алым бархатом, не сдвигается ни на волос со своего места - но, господин в своем краю, он ощущает все и готов в любой момент или броситься прочь или вонзить в недруга крепкие челюсти. Сейчас это сравнение, отнюдь не обидное для суннита, ибо Коран повествует о том, как паук спас маленького Мохаммеда и тем заслужил благоволение Аллаха, весьма подошло бы к правителю покоренной Византии: подобрав ноги и усевшись, как понятно, по-турецки, он превратился, казалось, в какой-то единый комок плоти, который невозможно было разделить на отдельные части. Невысокий, крепкий и ладно скроенный, Мехмед словно весь отлит был из тяжелой смолы, драпированной шелками и грозившей безжалостно поглотить любого, кому придет на ум ступить на эту скользкую почву. Клитемнестра, микенская царица, столкнувшая любимого мужа под красный ковер, оценила бы это сравнение в полной мере. Черные глаза скользили по склоненной фигуре молодой женщины, и взгляд этот вполне мог вызвать ощущение, что неизвестный мазила провел по коже кистью, предварительно погруженной в деготь. Именно этот взгляд, легко впрочем менявший выражение, превращал его черты, весьма привлекательные и даже красивые, в отталкивающие и словно напитанные пороком. И как всякий порочный человек, правитель османов прекрасно знал, что ничто так не пугает женщину, как самая призрачная угроза потерять честь и доброе имя в глазах своего любовника. И то, что сейчас рядом с ним оказалась кира Анна, было, в каком-то смысле весьма недурно, потому что ей не придет в голову щадить соперницу, а той легко может прийти в голову, что ненасытный и развратный турок, по обыкновению захватчиков, торопится сорвать все доступные цветы и насладиться прелестью каждой встречной женщины. Но, как известно, если хочешь быстро получить результат, лучше всего действовать поочередно пряником и кнутом. Мехмед уже имел возможность убедиться в строптивом и надменном характере новой гостьи, а потому приступил к делу с суровостью, лучше всего говорившей, на какую из масок он больше всего полагался. - Спроси ее, какие просьбы и когда она пыталась передать моему Первому визирю? О чем она просила его во время встреч? Какие-то письма, бумаги?
Зоя: - Турецкий басилевс изволят спрашивать, - с важностью обратилась Зоя к латинянке, - давно ли являлся к тебе его советник, паша Заганос? Чего ты хотела от него и что обещала взамен? Говорила она медленно - не только для пущей солидности, но и потому, что старательно подбирала самые замысловатые слова, какие только знала. - А еще великий император желают знать, кто написал то письмо, что паша получил от тебя и после передал ему, нашему господину. Тут, она, конечно, изрядно прибавила от себя, однако решила, что султан не прервет ее на полуслове, раз уж предоставил наложнице паши Махмуда роль переводчика. Точнее, Зоя припомнила, что совсем недавно он обещал ей начальствование над всеми придворными шутами, и решила, что государь будет не против поразвлечься.
Эва Пере и Кабрера: Эва не видела, как сменялось выражение лица султана, потому как не поднимала взора. Тем самым, выказывая покорность и одновременно понимая, что, это к лучшему, что она не смотрит на османа, ведь так проще сохранить душевное равновесие. Но не видела, это не значить, что не слышала. И ощущала, что, обращаясь к ней не напрямую, а через Чалыкушу, он будто специально выказывает пренебрежение. Наверное, если бы не говорил он сегодня с ней утром, то каталонка могла бы все это списать, на то, что он просто не знаете языка, на котором они могут изъясняться и понимать друг друга. Однако у дома он довольно хорошо вел беседу, а сейчас обращался к ней через девицу, которой еще вчера бы даже не позволили заговорить с дочерью консула, а сегодня она вела себя так, словно стоит выше. Насмешка судьбы и не иначе. Сама Эва понимала свое незавидное нынешнее положение и сейчас была намерена не выказывать своего нрава, на сколько это будет в ее силах, потому как ей просто нужно было дожить до ночи, а что будет дальше уже не важно. Злить же змею в ее логове, было довольно глупо. Думала ли она еще год назад, что все так может измениться в ее жизни. А ведь отец словно предвидел подобное. Сейчас все чаще она вспоминала тот разговор, когда дон Пере хотел отправить свою дочь в Каталонию, в монастырь. И все же Эва не сожалела, что осталась, потому как смогла быть рядом с отцом в последние минуты его жизни, быть рядом со своими братьями. А теперь быть может у нее будет возможность отомстить за них. Большего в нынешнем положении и желать нельзя было. Тем временем Чалыкушу произносила слова султана. Впервые за все время, что она находилась здесь, Эва подняла глаза и ее взор, в котором мелькнуло нескрываемое удивление, скользнул на ромейку, когда так закончила свою речь. Дочь консула ровным счетом не понимала, о каком таком письме шла речь и что значить являлся к ней? Она даже мимо ушей пропустила это обращение "нашему господину". Вновь опустив взор, каталонка заговорила на ромейском, хотя подумалось, что было бы забавно заговорить на ином языке и пусть ромейка пытается перевести ее слова и донести их до величественных ушей. - Прощу простить меня, но я совершенно не понимаю, о каком письме идет речь, и о какой беседе? Советника пашу Заганоса, я впервые увидела сегодня утром, как и Его Величество, - легкая пауза, дабы вдохнуть воздуха и не позволить воспоминания о сегодняшнем утре возобладать. - И единственное о чем я спросила, так это о своем брате. Ничего более от него я не хотела и тем более не обещала. Ведь все равно, как сказал сам паша Заганос, мою участь, как и участь моего брата, будет решать его повелитель. Что же до писем, то ничего и никому я не передавала. Видимо произошла какая-то ошибка.
полная версия страницы