Форум » Город » О Жизнь, которая идет навстречу смерти... - 31 мая, Галата четыре часа » Ответить

О Жизнь, которая идет навстречу смерти... - 31 мая, Галата четыре часа

1453: Имя Зоя, как известно, означает "жизнь".

Ответов - 49, стр: 1 2 3 All

Мехмед Фатих: Новый владыка Бизантиума тоже, похоже, потерялся в дебрях собственного мудрствования: вызвав к себе девицу с единственным желанием - сделать ее своей сообщницей и шпионкой, подослав к им же самим произведенному Великому визирю - уже понял тщетность своих исканий и пребывал в раздражении. Что заставило его вступить в спор с женщиной, да еще о предмете, который не мог быть ей понят по определению, не мог просто вместиться в маленький и узкий женский ум, который, словно каморка, должен был вмещать лишь предметы, непосредственно касающиеся хлопот по хозяйству да воспитания детей! И все же тщеславная гордость не позволяла ему отпустить пленницу просто так, не предприняв одну последнюю попытку. Он отступил от жертвы, прекратив разворачивать вокруг нее кольца воображаемого змеиного тела, и отрывисто, нарочито грубо спросил. - Чем ты готова заплатить за жизнь и честь членов своей семьи?

Эва Пере и Кабрера: Как бы Эва не ждала того, что султан в любой момент перейдет к сути дела, ради которого он ее и призвал, как бы не готовилась к любым поворотам беседы, но один единственный вопрос, звучавший так просто, произвел на нее действие сродни удару кнута. Так же хлестко и жестоко прозвучала фраза. Непроизвольно Эва чуть вздрогнула. Осман бил в самое сердце. На что она была готова ради того, чтобы оставшиеся члены ее семьи были живы и сохранили честь, если учесть что ими являлись мать и брат? Ответ был очевиден - на все. - Всем, что бы от меня не потребовали и что я смогу дать, любую цену, - Эва осеклась, поджав губки, потому что едва не произнесла, что готова была бы продать даже свою бессмертную душу дьяволу, который для нее сейчас представал в обличие молодого мужчины с черными, как бескрайняя бездна глазами и губами, словно вымазанными кровью всех тех, кто погиб от его руки. И как бы гордость внутри не билась яростно, словно птица в клетке, Эва действительно готова была пойти на все ради спасения близких. Только вот пустым посулам османа она бы тоже верить не стала, ведь утром уже получила хороший урок. По крайней мере, в этот момент именно такие мысли и чувства владели каталонкой.

Мехмед Фатих: Именно на эту доверчивость, которая должна, обязана была проснуться в сердце девицы перед лицом врага, на страх, который не мог не появиться в душе слабой при мысли, что она одна на белом свете, и некому, ну разве что кроме пророка Исы, которого люди книги ложно почитают как Бога, защитить и сохранить ее. Но, как известно, предельное отчаяние зачастую порождает героев. Пример тому был, можно сказать, за стенами города, сам город, каждая стена и каждый дом - разумеется, не здесь, в прощенной Галате, а там, за бурлящими и бушующими, словно возмущенными пролитой кровью, водами Золотого рога. Учитель, ныне носящий шапку Великого визиря, научил его читать в сердцах людей тот прекрасный миг, как для того, чтобы подхватить его, как алемдар*- знамя аджака, и повести людей за собой; но можно было бы и ударить их в этот миг в самое уязвимое место, чтоб сокрушить их силу на веки веков. А слабые места есть у всех. Распознать раны этой эль-каталанс было проще простого. Дело женщины - заботиться о своем доме, хлопотать у очага и лечить болезни; считая, что потеряла все это, она готова была кинуться на него, подобно истекающей кровью львице. Но стоило лишь сказать, что где-то в гнезде остался еще один львенок - и свирепая хищница тут же готова была упасть на брюхо, чтобы позволить наступить себе на голову. Женщины! - Мехмет-паша, да хранит его Аллах - великий воин!- произнес султан, под весьма туманным утверждением, словно под бархатным рукавом, скрывая яд кинжала.- Но великим людям Аллах Всемогущий дает и великие соблазны. Я хочу знать его мысли,- проговорил он с резкостью и прямотой, лишь изредка пробуждавшимися в этой скрытном юноше. И сейчас вызваны они были не доверием или тем, что страх каталонки тронул его душу, а горячим убеждением, что она - женщина, а, стало быть, церемониться с нею нечего.


Эва Пере и Кабрера: Для двух людей одна и та же вещь чаще всего видится по-разному, а если эти люди разделены как небо и земля, то воистину даже самый прекрасный цветок они увидят с двух разных сторон. Так для султана Мехмет-паша был великим воином, для Эвы же он был жестоким палачом. Хотя даже при всем их различии, она не могла бы не отметить, что каким-то внутренним чувством ощущала, что слову того османа можно хоть на толику, но верить больше слова его правителя. Но с большей вероятностью это чувство могло и обмануть. - Все тайные мысли человека знает лишь Бог, - начала было каталонка, которая вначале даже растерялась, от того не сразу свела все воедино. Однако, постепенно думая над сутью их разговора, ей становилось ясно, чего хочет от нее султан. Конечно, он же считает, что она принадлежит Заганос-паше. Стоило ли сейчас идти на попятную, ведь до этого она лишь намекала, но не утверждала подобного? Если же сейчас она согласится, то кто даст ей уверенность, что до вечера не выяснится вся правда и лживую девицу в лучшем случае лишат жизни? А если же опять настаивать на том, что является истинной, то не разгневает ли это султана и не слетит ли ее голова еще быстрее с плеч, чем в первом случае? Эва задумчиво взирая на пол, опустив глаза. Ее задумчивость легко можно было принять за то, что она обдумывает слова османа и решает дать согласие или нет и это могло лишь скрыть ее истинные сомнения. Что ж если выбирать между возможной смертью и более вероятной, то стоило рискнуть. - И лишь некоторые мысли порою могут узнать самые доверенные люди. Но ведь и доверие не заслуживается за один день, - закончила свою мысль каталонка. Просто не отказываться сразу и не соглашаться мгновенно, чтоб не вызвать подозрений и не прогневать. Хотя ей казалось таким очевидным, что не станет мужчина делиться своими помыслами с женщиной. По крайней мере, в такой обстановке выросла Эва. Никогда она не видела, чтобы отец обсуждал какие-то важные дела, не касающиеся дома и семьи с ее матерью. Да и воспитывалась с убеждением, что дела суетного мира за стенами дома это для мужчин, дело женщины это забота о душе своей грешной, супруге, детях и доме.

Мехмед Фатих: Полные красные губы султана насмешливо и презрительно покривились. О, эти ифранджи, считающие себя мудрецами, но не сумевшие распознать Пророка; эти женщины ифранджей, считающие себя свободными, но наделенными властью меньшей, чем власть раба! На благословенном Востоке в изголовье ложа, на котором нежатся влюбленные, всегда стоит невидимый третий (и хорошо если один), нашептывающий свои тайные желания. Несмотря на молодость, Мехмед был уверен, что и Запад живет по тем же законам. Иначе зачем жены и девы носят нарядные уборы, зачем пытаются привлечь к себе мужчин, зачем толкаются отцами и братьями на браки с убогими, калечными, больными, а то и прямо безумными? Что если не богатство и власть заставляет родниться с знатными господами, платя невинностью своих дочерей за право в нужный момент попользоваться чужим могуществом? Разница была лишь в одном: женщин гарема смалолетства приучали к тому, чтобы утолять нужды и прихоти мужчины; женщин франкского замка или италийского палаццо воспитывали с ложным убеждением, что в браке они должны видеть не плотское, а духовное. Именно этим заблуждением, да еще собственной неумелостью можно было объяснить ответ девицы. Дерзость на грани отказа, увертливое нежелание помогать величайшему из полководцев хранить мир и покой в собственном доме. Или Заганос-паше удалось за столь краткий срок обратить недавно бесновавшуюся девицу в свою веру? Чем и как совершил он это чудное превращение, Фатиха мало интересовало. Скорее, напротив, ответ был слишком уж очевиден: мужчина, познавая девицу, передает ей не только свое семя, но и свою волю. Но даже в этом отступничестве, столь скором после смерти родных, султану виделся добрый знак, ведь, кто предал единожды, предаст и во второй раз. - Воистину, Аллах, милостивый и милосердный, есть владыка наших жизней и помыслов!- откликнулся он на первое утверждение девицы, не согласиться с которым для мусульманина значило быть обвиненным в ереси. Затем он склонил голову, насмешливо ухмыляясь, словно сейчас воочую видел перед собой весы: на одной их чаше лежала чья-то жизнь, на другой - несколько слов, сказанных быстрым шепотом. - Жизнь каждого из нас подвешена на волоске,- продолжая свою притчу, и одновременно пытаясь сказать собеседнице нечто иное, молодой владыка пожал полными плечами.- И каждый день мимо него проносится сверкающий меч смерти. Захочешь ли ты перерезать этот волосок для тех, кто еще мог бы спастись? Или ты уже отреклась от семейства настолько, что готова сделать это прямо сейчас?

Эва Пере и Кабрера: Воистину говорят, что ложь она как нить, что мотают в клубок - раз начав, уже трудно остановиться и все запутаннее она становится. Ложь призванную спасти лишь ее жизнь или продлить ненадолго, теперь Эва не могла остановить и тонула в ней, не имея возможности все вернуть обратно без потерь. Оставалось идти только вперед и ни шагу назад. К чему это приведет? Все в руках сил, неподвластных человеку. К тому же теперь была призрачная надежда на то, что, быть может, ей удастся освободить брата или до поры до времени обеспечить его безопасности. Хотя, зная как переменчиво слово султана, Эва не сильно рассчитывала на подобное. Но одно дело разум, другое дело сердце, которое все равно надеется и верит до последнего вздоха. - Разве смею я отнимать то, на что имеет право только Бог? - С покорностью, в какой бы собственный отец не узнал ее, произнесла каталонка. - Я сделаю все, чтобы подобная участь не коснулась моих родных. Все, главное быть уверенной, что волосок этот окажется в руках Господа и не чьих более, а меч смерти далеко, - фраза, которую легко можно было понять, а при случае трактовать иначе.

Мехмед Фатих: На лице молодого человека, еще не утратившем загар, что лег на него под горячим солнцем Босфора, появилась удовлетворенная и тщеславная улыбка. Конечно же, он ни на одно мгновение в искренность стоящей перед ним эль-каталанс... вернее, в ее искреннее желание помогать ему в игре противу своего любовника. Но в том, что она захочет спасти жизни оставшегося семейства - поверил тем легче. Иной цели, с которой гордо плевавшаяся в сторону иноверцев девица легла бы в постель своего завоевателя, великий султан Османов и новый владыка Константинова града не видел. Не мог увидеть. - Хорошо,- проворковал он, мягким, обманчивым взором глядя на девицу и снова заходя сзади, так чтобы его голос доносился до нее словно глас свыше, из небытия.- Слушай и замечай с этого мгновения все, что он скажем, особенно - в том, как и чем собирается он заниматься в ближайшее время после возвращенья в столицу. Когда наступит время и мне захочется узнать о результатах твоих поисков, я дам тебе знать. Ступай!- полная рука, блеснув каменьями, сделала освобождающий жест.

Эва Пере и Кабрера: Эва из-под полуопущенных ресниц, бросавшая изредка взгляды на султана, видела его улыбку, а в купе с мягким голосом, которому каталонка не особо доверяла, она говорила о том, что султан доволен. О том, насколько он был бы в гневе, узнай всю правду, дочь консула предпочитала не думать. Главное, чтобы это состояние удовлетворения полученным от беседы результатом продлилось до ночи. Предстоящий пир должен был этому только поспособствовать. Так рассуждала не искушенная в интригах каталонка. Осман давал последние наставления, Эва слушала их, понимая, что вряд ли у нее будет возможность что-то услышать, а тем более рассказать об этом султану. Именно поэтому и потому что выгоднее добиться своего, имея что-то ценное в руках, не стала она настаивать на том, чтобы увидеть брата или просить его освобождения сейчас. Все равно никто бы ее слушать не стал. Да и если султан умрет, не будет ли это большим залогом свободы брата, чем простое слово. По крайней мере, рассчитывала на это, как и на то, что ей не придется в ближайшее время встречаться с тем, чьей любовницей она стала в силу обстоятельств, заблуждений и обмана. Хотелось ускорить время, и чтобы сейчас уже наступила ночь. - Я все сделаю, как сказано, Ваше Величество, - все с той же покорностью отвечала она, играя роль человека, у которого нет иного выхода, роль, которая становилась ей все более понятной. Когда осман жестом дал разрешение удалиться, сделав реверанс, каталонка не стала медлить и без лишней суетливости направилась прочь из логова зверя, от которого пока ей удалось уйти целой и невредимой.

Мехмед Фатих: Завершено?



полная версия страницы