Форум » Город » На лезвии ножа и под руку со смертью - 31 мая, вечер, улицы Галаты » Ответить
На лезвии ножа и под руку со смертью - 31 мая, вечер, улицы Галаты
Фома Палеолог: За название благодарность кире Анне Варда.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Брайан Джефферсон: Брайан Джефферсон два раза смешно моргнул. К чему относилось это "нет", произнесенное Фомой, он так и не понял. То ли к тому, что это не тот Андреа, то ли к тому, что брави послышалось, будто речь шла о каких-то поисках. То ли к тому. что и то и другое. Крайне непонятная ситуация складывалась. А еще это мог быть отказ от услуг наемника. Пока не столь уж тугоумный убийца силился понять, что же хотел сказать своим "нет" Фома, ситуация прояснилась сама собой. Вернее, так казалось убийце. И в самом деле, мог ли тот подозревать, зачем Палеолог хотел уединиться с ним? Мог только догадываться, да и то эти догадки вряд ли бы имели хоть малейшее сходство с истинными намерениями законного престолонаследника. Разве он точно знал, что политик хочет как-то использовать его. Цели так же оставались неясны. Расценив последнюю фразу, произнесенную высокородным господином как приглашение, Брайан отошел на десяток шагов вглубь переулка, по привычке уже стараясь сливаться со стеной и не выдавать свое присутствие до тех пор, пока на него не упадет неверный свет факела. Профессиональное качество, въевшееся в подкорку сознания играло сейчас не самую веселую шутку с ее обладателем. Отлипнув все же от стены, Джефферсон целиком повернулся к брату погибшего Императора. К слову, убийца еще не слышал прискорбных вестей о гибели Константина. -Вы хотели о чем-то поговорить, кир?- уточнил британец у Палеолога. Внимательный взгляд скакал по лицу брата императора Византии, деспота Морейского в попытках найти ответы на незаданные еще, а возможно и в будущем, вопросы.
Фома Палеолог: Оглянувшись пару раз на плотную фигуру Бальтазара, напряженную словно у тигра перед прыжком - и кто бы мог поручиться, что он не готов его совершить, погубив и себя и своего высокородного спутника - деспот повернулся к наемнику. Сейчас, когда его лица не было видно, и только голос выдавал чужое присутствие - такой непохожий на голос брата - возможно было усмирить свое волнение и говорить с той бестрепетностью, какую диктовали его положение и обстоятельства. - Я разыскивал сьера Торнато с тем, чтобы прибегнуть к его помощи в деле, взывающем к сердцу каждого истинного... христианина,- князь ахейский едва не осекся, в последнее мгновение заменив в своей речи мысль о том, что прежде всего дело касается именно греков.- Я полагаю, что род ваших занятий не таков, чтобы ограничиваться пустыми обещаниями и завтрашними посулами, однако, должен сразу предупредить, что здешним моим достоянием являются лишь обещания святого отца Папы. И, может быть, то, за чем я собираюсь отправиться и для чего ищу себе смелого и надежного помощника. Сокровища короны,- со смелостью, источник которой лежал все в том же чувстве собственной неприкосновенности, произнес мужчина, пытаясь проницательным взором проникнуть сквозь тьму, лучше всякого плаща укутывавшую собеседника. Вторым камнем его уверенности было то, что для достиженья заветной цели мало было знать место, где ожидали своего часа регалии Палеологов, но, не зная точных примет, можно было легко потерять свою жизнь в склепе, охраняемом не только каменными изваяниями, но и тем, во что каждый житель Византии верил со всей непреложностью - волей Божьей. - Тот, кому повезет вызволить из беды бесценные эти реликвии,- со значением произнес престолонаследник,- заслужит не только величайшую награду столпов церкви, но и благодарную память потомков.
Брайан Джефферсон: Сначала аристократ, мягко сказать, огорчил убийцу. Огорчил и притом так сильно, что вот прямо охота было забрать слова обратно. Ну что это такое - посулы Папы. Их, как говорится, в бок не вонзишь и кальмара ими не порежешь. Однако долгая для выбравшего подобную профессию жизнь научила наемника терпению и терпеливости. Напористость и высокая скорость принятия решений хороша лишь тогда, когда ты уже вступил в бой или принял для себя линию поведения. Тогда - это уверенность и залог успеха. Однако прежде, чем принять решение стоит взвесить все "за" и все "против". Спешка погубила не одного профессионала, так зачем пополнять их ряды и повторять их ошибки? Верно, незачем. Именно поэтому убийца с невозмутимым видом, хоть и насторожившись, дослушал Фому. И не пожалел. -Как Вы знаете, кир,- Брайан специально не стал звать Палеолога по имени.- Порой, как вы же сами сказали,- хриплый голос убийцы действительно почти абсолютно был непохож на голос Константина, в отличие от внешности, хотя и производил порой неизгладимое впечатление на заказчиков и некоторых женщин, что не начали еще ценить слащавость.- Порой лучше, чтобы имя осталось в безвестности, а то и вообще.. Что же "вообще" брави так и не сказал. Вместо этого он продолжил уже совсем с другого места: -Этот момент можно будет обсудить и в более подходящей для разговоров обстановке. Если дело встало только за тем, пойду ли я вызволять сокровища, то я пойду. В наше время слово аристократа, а тем более Вашего ранга, еще многого стоит. О том, что лучше бы Фома не вел тайной игры с убийцей, Джефферсон говорить не стал. Люди взрослые, сами все понимают. А если и не понимают, то догадываются. Как ни странно, в мире все зиждется на чести. Честен заказчик, честен и исполнитель, все в таком случае довольны. А вот если кто-то из них начинает вести тайную игру, то тут уж как повезет. Как поговаривал отец британца: "На каждый хитрый зад найдется свой хрен с винтом, а на каждый хрен с винтом найдется зад с лабиринтом". Этими самыми словами он хотел донести до сына то, что тот понял лишь тогда, когда настиг поджигателя. Странная ирония: обманувший сам обманулся. Ну и не следовало забывать, что во все времена в Константинополе стены умели слушать. При этом все, что они услышали, рано или поздно становилось достоянием масс. А массы в данный момент составляли турки. А вот с турками нынче шутить ой как не стоило. Хотя в любое ухо можно вонзить нож, чтоб весть не дошла до головы. Ну да это уж как кости лягут.
Фома Палеолог: Прямота, с которой говорил наемник, граничила с оскорблением. Особенно покоробила она Фому после сладких, словно патока, речей мессера ди Пицци и заманчивых обещаний прекрасной латинской графини. Но,- трезво рассудил он,- что и взять с мужика; не есть ли зловещая насмешка судьбы в том, что сейчас ему, сыну императора, приходится самолично заниматься такими делами, до которых в прежние времена не унизился бы даже последний из дворцовых евнухов? Сейчас ему не приходится выбирать - и все же, честь багрянородного была сильно уязвлена тем отсутствием подобающего почтения, что слишком явно и несозвучно эпохе проявил его собеседник. - Я польщен, мессер, что слово наследника трона для вас еще что-то значит,- холодным тоном, каким говорят с провинившимися слугами, да с забывшимися, возомнившими себя всесильными фаворитами, ответил барон ахейский.- Любой житель этого города, любой христианин, если только он уповает на жизнь вечную и на воздаяние в грядущем веке, должен с готовностью способствовать освобождению сокровищ из лап дикарей... сокровищ не тела, но духа. Поджатые губы Фомы, выражение глаз, его словно бы одеревеневшая поза - все та же, поза статуи, виденной им в одном из флорентийских соборов - все это немедленно бы сказало и невнимательному наблюдателю, что он перешел все дозволенные границы. Но укрытый ночною тьмой, он располагал теперь только одним средством - голосом, и старался вложить в него максимально возможно выраженное отвращение к тому стяжательству, что, по-видимому, единственное владело сейчас сердцем его нового знакомого. Изящный, словно сонет, сын императора, и убийца, чьи руки все еще были выпачканы кровью жертвы - что, скажите на милость, могло связать их, если не нужда, крайняя, острая, последняя необходимость? - И, как христианин,- выделяя голосом свою основную мысль, позволявшую ему требовать бестрепетного и бесприкословного послушания от любого, кто в эту минуту находился в захваченном городе,- вы должны дать мне слово, что все тайны, свидетелем коих вы явитесь, и секреты, которые будут вам открыты, останутся неразглашенными, словно исповеданное у Святого причастия. Награда... последует,- счел возможным через силу добавить он, не уточняя, однако, какой и когда мздою намерен осчастливить своего нового знакомого.
Брайан Джефферсон: "Наследника трона? Даже не брата Императора, вот как... Так значит.." Мысли сверкали молниями, такие же быстрые, такие же неуловимые, но оставляющие свой след в небе сознания наемника. И этот тон. Да, непривычно было аристократу общаться с простолюдинами и, наверняка, не по душе. Фоме бы оттачивать свое красноречие на тех, кто бы смог ему внять, поддержав игру слов и ударившись вглубь всех этих словоблудий и изысков, кои оплетают разум неискушенного на этом поле битв, где один полутон значит больше и ценится выше, чем прямое обращение и исключение недопонимания. В деле убийцы все достаточно просто. Назначается награда, сроки, цель и пожелания за отдельную плату. Дальше: брави сам решает, какой метод для выполнения избрать. Здесь тренируется больше тактическое мышление и хитрость, чем способность сказать одно и то же слово с тысячей оттенков и значений. Раздражение явственно скользнуло в поставленной речи аристократа. И тронуло бы оно сердце убийцы, будь он лет на пятнадцать помоложе. Уж чему-чему, а искусству лицемерия жизнь Брайана обучила, пусть и не на столь высоком уровне, как политика. но и этого было достаточно для того, чтобы скрывать свои эмоции под маской бесстрастности. Или подобострастия. Ровно на столько, на сколько нужно. -Истина глаголет устами Вашими, милостивый государь,- убийца еще раз поклонился Палеологу.- Долг сей священен и каждому воздастся по заслугам в мире, если не этом, то в мире ином. О том, как же должно воздаться душегубу, лицемеру и подлецу, Джефферсон благоразумно промолчал. Для него внизу уже давно был приготовлен огромный котел и личный надзиратель с вилами, если следовать Канону и полагаться на его верность. -Можете не сомневаться, что даже под пыткой не выдам я тайны, которые открыты мне Вами сейчас и свидетелем которых я буду. А вот это была истинная правда. Профессиональный кодекс, который у каждого был свой, находил общие пунктики с кодексами большинства тех, кто решил избрать своей профессией стезю убийцы по найму. И этот пунктик обязывал сохранять профессиональную тайну, а именно: любую информацию о заказчике и будущем трупе.
Фома Палеолог: Деспот ощущал себя все более неловко, стоя посреди улицы, на которую каждый миг может заглянуть если не кто-то из турок, расположившихся по каким-то своим надобностям возле дома Андреа Торнато, то обычный патруль. Наемник, род деятельности которого не оставлял сомнений, был прав: то, что они собираются предпринять, заслуживает длительного и подробного обсуждения. И в таком месте, где их, если и услышат, то не только не помешают, но и с желанием, к собственной выгоде, помогут. Ему же не помешает собраться с мыслями, чтобы найти тот баланс, которого недоставало сейчас смущенной открывающимися перспективами душе. - Сьер Торнато, полагаю, поймет, если мы отложим сегодняшний визит. Затевать что-то под носом у врага, быть может, достойно героических поэм, однако, мне представляется неразумным. Я полагаю, вы сможете проводить нас до нашего дома так же, как составили нам компанию в этом месте? Или вам было бы предпочтительнее переговорить в каком-то ином месте? Дом графини ди Барди в качестве своего места пребывания называть было не то чтобы страшно, а до крайней степени нежелательно. Что может случиться с женщиной при виде человека, до странности напоминающего ее бывшего любовника? И что какие замыслы пробудятся в ее сердце, когда она узнает о его, Фомы, планах?
Брайан Джефферсон: По большому счету Джефферсону не было разницы, где быть этой ночью. Лишь бы не в казематах и не на плахе. Ну и на кладбище, коим являлся ныне весь Константинополь, кроме Галаты, тоже бы не хотелось бы оказаться. Здраво рассудив, что туда его пока Фома не заведет, наемный душегуб кивнул и добавил: -Я всецело полагаюсь на волю Вашу, кир,- кланяться в этот раз он не стал ибо спина-то не сломается, но все же в подхалимы он пока не записывался.- Я уже раз подтвердил, что буду участвовать в спасении сокровищ Короны, а раз так, можете не сомневаться в моих словах. Гонорар за торговца уже был получен, поэтому на данный момент дел у убийцы не было. В смысле они наклевывались, при этом в роли заказчика выступал сам наследник престола. Только вот дельце обещало быть очень даже непростым. И очень высокооплачиваемым. А как иначе? В любое время любой труд профессионала должен быть достойно оплачен, при этом не важно, какого рода профессионал. А услуги наемного убийцы всегда стоили немалых денег. Брайан за долгие пятнадцать лет создал себе безупречную репутацию. Даже слишком безупречную. Купцы разного рода готовы были платить сразу полновесными серебряными монетами, а порой даже и золотыми, лишь бы узнать, что более удачливый и несговорчивый конкурент мертв. При этом даже не сомневаясь, что в течение недели надоевший жлоб или пропадет бесследно, или сгорит в собственной лавке, или отравится вином, или будет найденным с перерезанной глоткой в темном глухом переулке. Но это достаточно просто. Искусство убийства определенно требует творческого подхода, но избавиться от одного человека тихонько гораздо проще, чем прокрасться куда-то в заполоненном азиатами городе. При этом прокрасться с кем-то, кто оружие-то в руках вряд ли умеет сносно держать. И явно не мастерами маскировки. Хотя.. Как знать? Ведь турки их еще не заметили. Ожидая действий аристократа, брави вслушивался в окружающие звуки. Нарваться еще на один патруль мусульман как-то не особо хотелось. Да и те двое были явно из молодых, не шибко опытных янычар, поэтому-то и обошлось без неприятных для Джефферсона последствий. Взгляд же его перебегал с Бальтазара на Фому и обратно.
Фома Палеолог: Поняв, что возражений со стороны вероятного сообщника не будет, Фома обратил свое внимание на второго спутника, доселе с выдержкой статуи и верностью сторожевого пса стоящего на охране своего нового, Богом данного господина. Разумеется, Бальтазар был всего лишь рабом и его мнение менее всего полагалось принимать в расчет, но... посеять в его сердце сомнения в правоте каждого своего поступка значило подтачивать камень, на котором он строил здание своего плана - а подобное сейчас было излишним. - Бальтазар,- проговорил мужчина тихо, тоном, который более других проникает в сердца простых солдат, ибо в нем чувствуется сила вождя и забота брата. Пусть во время войны за приданое своей супруги деспот не научился всем премудростям солдатской жизни, то то, как следует говорить с людьми, подобными доброму человеку из дома Варда. - Я понимаю твое желание проникнуть под кров дома мессера Бальдуччи, и убедиться, что все, кто был ему дорог, пребывают ныне в здравии и благополучии...- он осекся, поняв, насколько подобное пожелание выглядит нелепо после того, что, по описанию ромея, случилось в жилище купца. Но в захваченном городе чувствительным натурам один путь - в адское пекло страданий, поэтому деспот договорил, придавая голосу твердость.- Но теперь у тебя есть еще одна задача, помнить о которой тебе надлежит более, чем о прочих своих помышлениях. Ты можешь остаться здесь, если пожелаешь, но утром я жду тебя в доме графини ди Барди.
Бальтазар Фракидис: Тихий шепот меж Фомой и незнакомцем долетал до Бальтазара с порывами ночного ветра, но ромей, верный приказу, не прислушивался, на время добровольно оглохнув. Это было тем легче, что внимание и слух наемника были обращены к покинутому им дому. По маленьким, но несомненным признакам - звуку распахнутой и захлопнутой ставни окна на задний двор, шуму выплеснутой использованной воды, а главное, запаху готовящейся пищи, дразняще коснувшегося носа оголодавшего ромея, - по всем этим приметам перед Бальтазаром стоял, как это ни удивительно, не склеп, а обитаемое жилище. Но кто оживил обитель скорби? Прежние хозяева или новые, самовольно присвоившие дом по праву победителя и праву сильного? От раздумий наемника отвлек повелительный и не терпящий возражений голос кира Фома. Бальтазар хмуро и криво усмехнулся. Не умея складывать буквы в слова, написанные на бумаге, ромей неплохо читал сказанное меж строк. По каким-то причинам князь ахейский желал остаться с незнакомцем наедине - их краткий разговор не выносил ничьих чужих ушей, даже если это уши преданного слуги. - Если я не нужен киру, - с вопросительной интонацией отозвался наемник, что и было требуемым согласием. Правом на споры и возражения Бальтазара не наделяли.
Фома Палеолог: Несмотря на то, что Фома не питал еще полного доверия к своему новому спутнику, он вынужден был признать: есть дела, в которых присутствие третьего не только неуместно, но представляет собой величайшую угрозу. А то, что он намеревался обсудить с безымянным убийцей, никоим образом не предназначалось для ушей преданного, словно пес, но все же раба. К тому же деспот был раздираем противоречиями: с одной стороны, ему ужасно не хотелось вести нового компаньона туда, где его могли увидеть, разгадав таким образом секретный замысел,- а то и вовсе воспользоваться им в своих целях - но, с другой, от мысли остаться один-на-один с тем, кто, не моргнув, уложил нескольких турок, становилось не по себе. И не потому, что страх за свою жизнь поднял голову в человеке, стоящем теперь в одном шаге от признания господином не только забытой Мореи, но и всей византийской империи, но именно по причине, что до диадемы басилевса теперь ему оставался один шаг. Шаг предательский и кровавый. Поэтому он почти с благодарностью протянул руку Бальтазару, благодаря его за то, что тот не желает остаться и стать свидетелем задуманного князем кощунства. Затем, сделав несколько шагов назад, вглубь переулка, обратился к двойнику своего брата. - Пойдемте. Надеюсь, у вас найдется место, где возможно было бы переговорить.
Брайан Джефферсон: -Найдется, Ваша Светлость,- кивнув, произнес убийца. Почему вояка не пошел с ними? Почему не стали дожидаться, пока турки уйдут? Вопросов было много, но не самая короткая жизнь научила брави решать проблемы и вопросы по мере их поступления. Толку-то задаваться вопросами, на которые не сможешь в ближайшее время самостоятельно найти ответы? Правильно, толку никакого. Эти мысли могут только отвлекать от дела. Зазевайся в этот час - и попадешься патрулю турок. И хорошо, если попадутся молодые янычары или только двойка воинов, которых сам можешь застать врасплох. Если быстрее среагируешь. А лишние мысли... Они хороши за кувшином вина и тарелкой с закуской. Ну, желательно еще крутобокую девку под бок. Хотя тогда уж точно не до мыслей будет. Брайан вырос в Торговом квартале... Эпизод завершен
полная версия страницы