Форум » Город » Чужие тайны. Галата. 30 мая 1453 г. Около семи часов вечера » Ответить
Чужие тайны. Галата. 30 мая 1453 г. Около семи часов вечера
Йоргос: ....
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Зоя Асень: Отвечать женщина не стала: коридор, а затем и лестница не очень подходящее место для дискуссий, да и сложно говорить с человеком, стоя к нему спиной и каждый момент ощущая его, уже опостылевшее за несколько минут, дыхание. Зоя не знала о чем думает пленивший ее, но сама не думала ни о чем конкретном - просто не могла сосредоточиться. То перед внутренним взором возникал образ дочери, то мужа. Все это перемежевалось с мутными сценами полными крови. Во всяком случае эти сцены были ровно такие, как рисовало их воображение деспоины. Счастья от того, что земная жизнь может закончиться Зоя не испытывала вовсе, скорее ощущала и видела в реальном мире то, чего раньше никогда не замечала; каждый вдох и каждое движение были словно последними, а поэтому особо острыми. На лестнице нога подвернулась и женщина споткнулась. Однако Зоя все же сумела устоять, хотя острая боль и пронзила лодыжку. Вот только похититель ничего этого не заметил или не пожелал замечать, считая очередным обманом, и лишь подтолкнул вперед, приказывая идти. Впрочем, боль в ноге была не настолько ужасной и ступать удавалось вполне свободно. Торги, деньги... Зоя не сомневалась, что бродяга откажется от выкупа, лишь отметила про себя, что за нее могли бы предложить кошель и потолще. Второй раз деспоина споткнулась когда похититель резким рывком приказал пятиться назад. Да и нож бродяги вновь оказался около горла женщины, что не способствовало общему спокойствию. - Отпусти меня и уходи! – прошептала Зоя, продолжая двигаться спиной и не особо надеясь, что ее слова достигнут разума бродяги. – Дальше я мешать тебе только буду!.. От.. И все случилось так внезапно, что женщина в первое мгновение ничего и не поняла. Непонятно-хлюпающий звук. Лезвие кинжала, скользнувшее вниз и в сторону. Коралловые бусы, тонкая нитка, лопнувшая под напором стали. Красные бусины, дождем пролившиеся на землю. Нога опять подвернулась и Зоя так стремительно оказалась на земле, что янычары, бросившиеся к ней, даже не успели подхватить женщину. Ладонями деспоина схватилась за горло, где по светлой коже текли тонкие струйки крови: кинжал все же скользнул, зацепил ее, но основной напор пришелся на бусы, тройным рядом охватывающие шею, да еще пара локонов оказалась на земле. Больно сейчас не было, все тело сковывал ужас, когда Зоя расширенными от страха глазами смотрела на мертвого бродягу. Только что он был жив и вот уже – мертв. Так быстро и стремительно.. Быстрее, чем удалось договорить слово. И его было уже почти жалко. Деспоина смотрела как споро обыскивают несостоявшегося похитителя, ловила глазами каждую мелочь, запоминая увиденное навсегда, и единственное, что пришло ей на ум, так это сказать: - Вор. Он.. вор! – отчего-то казалось важным подчеркнуть это, указать на то, что он не собирался убивать ее, а хотел просто обокрасть. Словно это могло воскресить. – Вор!
Истамбул: Она могла бы повторять это слово еще раз двадцать на разные лады: род деятельности мальчишки, одетого в обноски, и без того не вызывал у патруля никаких сомнений. А с мародерами и грабителями в турецкой армии разговор был привычно-коротким. Возможно, их удивило бы, что убитый не вынес из дому мешочков с деньгами и драгоценностей - вид дамы не оставлял сомнений в том, что таковые должны были водиться - но когда обыскивавший тело янычар вынул из складок одежды и показал товарищам медную пластину с причудливой гравировкой на арабском и алой, словно кровью прочерченной тугрой Мехмета Фатиха. Троица обменялась понимающими взглядами. Одной из особенностей сознания турок, пронесенной через века, и отличавшее их что в далекие времена, что в дни, когда автор пишет это скромное повествование, было и остается священное почтение к разного рода печатям. Человек, обладающий правом оттискивать свое имя - священная особа; человек, в руках которого карт-бланш не может быть никем, кроме сановника. Сейчас в руках янычар находилась ни больше, ни меньше, как "охранная грамота" с печатью самого султана - и в выборе, принадлежала ли она мертвому оборванцу или живой знатной ромейке, патрульные не колебались ни секунды. "Ярлык" объяснял и причину кражи и риск, на который убитый пошел ради того, чтоб завладеть этим сокровищем - тугра Мехмета, словно невидимая эгида, защищала и оберегала своего обладателя в глазах всего турецкого войска, и многих чиновников рангом поменьше. Один из солдат, родом из Фессалоник, а потому вполне сносно еще говоривший на языке своей родины, почтительно обратился к женщине. - Это твое, госпожа. Двумя руками, почтительно, как европейские рыцари, принимающие мои святого, призванные сохранить их в скорой битве, янычар протянул незнакомке оттиснутое в меди помилование. Его голова в белом колпаке низко склонилась, выражая уважение к воле великого правителя; не дожидаясь, пока перепуганная гречанка заберет этот знак благорасположения, он осведомился: - Прикажешь нам проводить тебя или желаешь, чтоб мы навсегда забыли о том, что здесь произошло? Он не должен оставаться на улице,- заговорщицким тоном закончил баше, взглядом указывая на труп.
Зоя Асень: По пальцам, обхватывающим горло, текла кровь: совсем немного, капли, может быть даже и не заметные со стороны, но самой Зое казалось, что кровь текла рекой. И вместе с тем не было страха, не было паники и ужаса. Все это, все эмоции отступили на задний план, сделались далекими, нереальным. Спокойствие женщины сейчас означало лишь одно: всё самое ужасное, что накопилось в ней за последние полчаса, остаются внутри и медленно съедают ее душу. Зоя прекратила бормотать, позволила янычарам помочь ей встать, и тут же отшатнулась от них. Это не была попытка убежать, но даже если бы такие мысли и посетили голову деспоины, то ничего у нее не получилось бы: на ногу, которую она подвернула на лестнице, было больно ступать, да дрожь, колотившая женщину, не особо помогала. Несколько мгновений Зоя просто смотрела на медную пластинку, которую мужчины выудили из обносков несостоявшегося грабителя, не понимая насколько эта вещь ценна. Приняла она "охранную грамоту" стоя неестественно прямо, со взглядом пустым, не выражающим ничего. Но при этом пальцы, оторвавшись от горла, крепко впились в чуть теплую, еще, верно, хранившую тепло убитого человека, медь: и деспоина поняла, что держит она в руках. - Забудьте, - голос прозвучал прерывисто и тихо. - Уберите его.. Ничего не было. Забыть - это очень правильно. Никто не должен знать, где нашел себе пристанище наследник погибшего императора и его семья. Никто! Откуда у этого мальчишки может быть "ярлык"? Верно украл у кого-то! Но он говорил и про господина, якобы разыскиваемого им! А теперь он мертв.. Очень сложно было оторвать взгляд от тела, распростертого на земле, но в этом отчасти помогла служанка, выбежавшая за госпожой из ворот и кто-то из охраны дома: они осторожно, но настойчиво увели Зою с улицы, скрыв ее и "подарок" от чужих глаз.
полная версия страницы