Форум » Город » "То день, то ночь, а пешки – мы с тобой" - вечер 30 мая 1453 года » Ответить
"То день, то ночь, а пешки – мы с тобой" - вечер 30 мая 1453 года
Заганос-паша: Я жизнь сравнил бы с шахматной доской: То день, то ночь... А пешки? - мы с тобой. Подвигают, притиснут - и побили. И в темный ящик сунут на покой. Омар Хайям, по традиции
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Георгий Сфрандзи: - На этот раз я не блага тебе пожелаю, а скажу Спасибо, и пусть Всевышний спасет твою душу, - второй визирь явно уже перебрал все способы, чтобы унизить и вывести из спокойствия своего узника, раз его бурная фантазия заставляла словесно рисовать картины совокупления с Еленой. Он походил на безумца, попавшего в плен своей одержимости, и волей ее обнаруживал низость своей натуры. - Если она твоя невеста, как ты неоднократно сказал, то что ж… Я порадуюсь вместе с ней ее добровольному согласию и, раз нет ее отца здесь, то на правах знакомства с ним, могу занять место ее опекуна, послушаю, как имам публично огласит ваш брачный союз и на валиме поблагодарю тебя за оказанную деве честь. А до тех пор слова «моя невеста» из твоих уст звучат не менее сладко и не менее пусто, чем все сказанное мной звучит для тебя, - тишину, окрашиваемую движениями пламени, поочередно нарушали два голоса, и чем язвительнее становился первый, тем менее богат интонациями делался второй. – А до тех пор ты – насильник и не меньший, как ты красиво выразился, отброс рода человеческого, чем те от которых ты ее якобы спас. Только те не тратят время на растление разума своей жертвы, красуясь перед ней, словно павлин перед положенной на заклание курицей, в роскошных перьях которого прячется топор, и получается более честны, нежели ты. А итог, в общем-то, один. Увы. Изверг, терзающий свою жертву, получит удовольствие, сходное с плотским, лишь тогда, когда увидит ее страдания и услышит стоны мук, вырывающиеся из ее сущности. А когда он не получается этого, его сущность начинает жрать самое себя.
Заганос-паша: Безумие узника, столь очевидное, впервые поколебало уверенность Заганос-паши в том, что благодаря этому человеку ему удастся опрокинуть Халиль-пашу. Даже если ему удастся сейчас улестить пленника, запугать его или каким-либо иным способом получить над ним власть - едва он откроет рот, как Диван разразится хохотом, ведь слова его явно исходят от разума, поврежденного горем. Но признавать поражение после стольких побед было все равно что бросить комок извести в нежный щербет; несколько мгновений янычар-ага созерцал своего пленника, словно прикидывая, можно ли оставить его одного без опасений, что тот начнет биться в припадке, или надежнее будет связать, как это делают с одержимыми, и заткнуть ему рот. Невольно перед внутренним взором визиря возникла отвратительная картина текущей изо рта ромея слюны, которую он принял за движение похоти, и которая на самом деле могла быть предвестником надвигающегося помрачения. - Аллах, дай мне умереть прежде, чем я доживу до подобного,- делая знак, призванный защитить от зла, произнес Заганос-паша. Однако, ни сан визиря, ни пост янычар-аги, ни собственные желания не предполагали, что он будет сидеть с впавшим в безумие греком, подтирая за тем нечистоты, если ему вздумается помочиться на пол или совершить иное, позорное для мужчины, непотребство. Даже если это была всего лишь хитрость, рассчитанная на то, что осман, убоявшись демонов, повреждающих разум, просто-напросто вытолкают притворщика в три шеи - не его делом было ловить тот момент, когда лицедей устанет от собственного кривляния. Поэтому кликнув прислугу, и узнав, что Тахир ибн Ильяс сейчас находится возле пленной ромейки - общество куда как изысканное, чем впавший или изображающий безумие грек - второй визир тихо приказал им приглядывать за безумным, не входя с ним в общение и вмешиваясь лишь в том случае, если тот вознамерится свести счеты с жизнью. А заодно понять, попытается ли безымянный, но властительный ловкач снестись со вторым пленником. - «Не отдавайте неразумным людям вашего имущества, которое Аллах сделал средством вашего существования. Кормите и одевайте их из него и говорите им слово доброе».- повторил Заганос-паша, видя, как вытянулись лица делелей, как видно, рассчитывавших в первую мирную ночь совсем на другое препровождение.- Не спускайте с него глаз, но не препятствуйте, разве что он будет угрожать вашей или чужой жизни. Слова эти говорились на османском, но образованный гость не мог не понять их содержания, во вспышке тщеславия продемонстрировав очередной козырь, тогда как, будь второй визирь на его месте, он предпочел был прослыть непонимающим. - Да смилуется над тобой Аллах,- произнес он на том же языке, кланяясь пленному, но не скрывая усмешки, вызванной его речью.- И да оградит он тебя от того, чтоб самому завтра вообразить себя курицей или петухом. Хотя, как говорят, ты будешь не первым, кому явилось подобное уподобление. Иншалла!
полная версия страницы