Форум » Город » Кстати, о птичках... - 30 мая, позднее утро. » Ответить
Кстати, о птичках... - 30 мая, позднее утро.
Ксар: Заганос-паша приказал Ксару осмотреть монастырь, заодно прикинуть, не годится ли он для проживания, ну и, если кто остался, схватить.
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Ксар: Не обращая внимания на сопротивление, Ксар притащил ромейку к двери, схватил одной жёсткой пятернёй за загривок, а второй тем временем отодвинул засов. В погребе было совсем темно, сыро, но зато прохладнее, чем наверху и уж тем более снаружи. Эх, посидеть бы тут до вечера, пока не спадёт жара. Но дела не ждут. Глаза привыкли к темноте довольно быстро, и Ксар осмотрел помещение. Удалось разглядеть ряды винных бочек. Больше ничего примечательного или потенциально опасного здесь не было. В углу только навалены какие-то старые мешки. Вот и хорошо - хоть будет ей на чём посидеть. Да и... не только ей посидеть... Ксар невольно сглотнул, представив, что ещё можно делать на этих мешках с молоденькой неверной. Ну да хватит, хватит. Не время. Он втолкнул девчонку внутрь, сам шагнул за порог и сказал: - Твоя сидеть здесь. Моя потом прийти и задавать вопросы.
Зоя: - Я улечу, - грустно пообещала Зоя его широкой спине, а в следующий момент дверь захлопнулась, и девушка осталась совершенно одна в прохладной темноте винного погреба. Нащупав стену, она добралась до ближней бочки и села на пол, прислонившись спиной к крутому деревянному боку. По некотором размышлении, Зоя пришла к выводу, что турок ей попался очень странный. Точнее сказать, она попалась ему, но не в том дело - его поведение так отличалось от того, что ожидала несчастная, будто это он был слегка не в себе и вот-вот подхватил бы ее бред о птичках. Какие вопросы он собирается задавать сопливой девчонке? Что полезного для врагов она может знать? Или речь пойдет о перемене веры? Зоя задумчиво почесала в затылке. О религии, которую исповедуют турки, она имела самое смутное представление, но зато точно знала - кто главный, тот и велит подскакивать.
Ксар: Меньше, чем через четверть часа, Ксар снова отодвинул скрипучий засов. Тихо побряцивая доспехом при каждом шаге, он приблизился к Чалыкушу и протянул ей завёрнутую в какую-то тряпицу краюху хлеба, которую удалось найти на кухне, и большую кружку с водой. - Брать твоя, - негромко сказал он, сохраняя серьёзное выражение лица.
Зоя: Могучая фигура почти совсем заслоняла от Зои и без того слабый свет, сочащийся в погреб сквозь полуоткрытую дверь, однако кружку в лапище турка она рассмотреть сумела. В свертке же обнаружилась подсохшая горбушка, и стоило девушке сообразить, что варвар доставил ей съестное, как в желудке заурчало так, будто она была не птичкой, а голодным львом. - Моя брать, - согласилась она, отламывая от хлеба большой кусок и запихивая его в рот, а то, что не поместилось - заталкивая ладонью. Хотя турок, надо думать, скоро перестанет быть таким миролюбивым, отчего же и не покушать перед мучительной смертью?
Ксар: В почти полной темноте Чалыкушу было плохо видно, но Ксар всё же разглядел, как жадно она накинулась на более чем скромную пищу. Сколько ж она просидела на том дереве? И главное - с какой целью? Непрошеная жалость к девчонке (подумать только, а ведь где-то, вероятно, бегаю Ксарины ребятишки одного с ней возраста!) мигом сменилась подозрительностью. И правда, что она там делала, на этом дереве, превозмогая голод и прочие неудобства? Терпеливо дождавшись, когда пленница поест, Ксар медленно сел перед ней на корточки (в доспехе это было не слишком удобно) и негромко спросил: - Голодная? Моя дать ещё, если твоя сказать, что твоя видеть и слышать и зачем сидеть на дерево. Твоя шпионка?
Зоя: Неожиданное предположение турка заставило Зою поперхнуться следующим куском и долго, едва не до слез, кашлять. Неужели он правда не понимает? Кому и зачем нужны соглядатаи на руинах? Захватчики не скрывают от посторонних глаз того, как они грабят и убивают, приходи, смотри, записывай в толстые книги с железными застежками. Если унесешь ноги, конечно... Отхлебнув тепловатой воды из кружки, пленница, наконец, отдышалась и теперь могла ответить на вопрос. Вот только что? Идея с легким помешательством, похоже, себя исчерпала, скорее всего, новый лепет о птичке турок встретит хорошей затрещиной. - Я испугалась и спряталась, - совершенно честно призналась Зоя. Шум и крики в равной мере могли испугать и девушку, и птицу, так что турок был волен сам выбирать, с кем вести беседу.
Ксар: Ксар нахмурился. Пожалуй, звучит гораздо правдоподобнее истории с птичками. - Тогда почему твоя не прятать себя в какой-нибудь подвал, погреб, на крыша? И почему сразу не сказать, что твоя просто испугаться? Если твоя притворять себя как сумасшедшая, то твоя что-то скрывать! Он глянул на Чалыкушу посуровее, хотя вряд ли в том был прок. И так она перепуганная. Да и наверняка почти не увидит в темноте его лица.
Зоя: Любопытно, если бы турок нашел ее на чердаке или в этом же подвале, стал бы он вести с ней доверительные беседы или просто походя свернул шею, как цыпленку? Зоя была уверена, что все еще жива только благодаря своей находчивости. - Я не думала. Я испугалась, - упрямо повторила она, на всякий случай отодвигаясь подальше к стене. Вряд ли варвара устроит ее ответ... Может, имеет смысл изобрести для него какую-нибудь историю позамысловатее? Например, что она - дочка императора, приехала в монастырь на богомолье, а когда в город ворвались турки, то поменялась одеждой со служанкой и забралась на дерево. Наверняка, это вранье показалось бы ему куда убедительнее чистой правды, но пока Зоя решила с этим повременить.
Ксар: Ксар угрюмо нахмурился. Интересно, врёт или нет? Если нет, если она и правда тут случайно, то что с ней делать? Делели посмотрел на свою нежданную "добычу" и вздохнул. Что-что... Как-никак, он и без того долго с ней церемонится. За один пинок уже надо бы снести ей голову. Или наказать как-то иначе... Ксар протянул руку, положил ладонь на затылок девушке и медленно сгрёб в горсть густые чёрные волосы. - Если твоя моя врать, твоя будет плохо. И долго мучиться, - произнёс он медленно, тихо и почти даже дружелюбно. - Так что твоя будет больше хорошо, если твоя скажет правда. Люди когда пугаться, на дерево не лезть. Пальцы, сжимавшие волосы Чалыкушу, чуть заметно дрогнули. Как будто шёлк держат. Ксар тихонько сглотнул ком в горле.
Зоя: Ну вот, началось. Зоя на мгновение зажмурилась, когда ощутила его тяжелую лапу на своей шее, прикусила губу, собираясь с духом, чтобы ответить. Пока они говорят, ничего плохого не случится. Хищники не болтают с куском мяса, и пока ей удастся отвлекать этого дикаря, он не набросится. - Я не вру. Мне некуда было больше спрятаться. Бегала, бегала по улицам и потерялась. Залезла сюда. Это священное место. Монастырь, здесь живут... жили Божьи люди, - Зоя старалась говорить медленно и не использовать сложных слов, чтобы ее поняли. - Они не позволяют... не позволяли ходить сюда женщинам. Женщины в монастыре - плохо. Бог сердится. Я не пошла к монахам, я спряталась в саду.
Ксар: Ксар понимающе кивнул. Вот теперь, кажется, это похоже на правду. Что ж, значит, она просто бедная заблудившаяся девочка, наверняка теперь уже и сирота. Никакая она не шпионка. Просто оказалась в ненужное время в ненужном месте, так бывает иногда. И её находчивость, живой ум и самообладание делает ей честь. Другая бы уже изошла слезами, умоляя не делать ей ничего дурного. А эта даже перед лицом смерти не теряет твёрдости духа. Хорошая, достойная женщина. Жаль только, что неверная. Ксар придвинулся чуть ближе, снял шлем, поставил его куда-то за спину, подальше, и положил вторую руку на лопатки Чалыкушу. Намерений араба не угадала бы разве что сумасшедшая, а Чалыкушу, несмотря на свои игры, сумасшедшей вовсе не была, как выяснилось. Ксар надеялся на её благоразумие и на то, что ему не придётся применять силу. Ему немного надоело за последнее время применять силу. Главное, чтобы она приняла неоспоримую истину - он имеет полное право, он её хозяин. И не шумела.
Зоя: - Ты обещал дать мне еще хлеба, если я скажу правду, - напомнила Зоя, чувствуя, как вдоль спины бегут мурашки. Она не надеялась, что турок немедленно уберется вон, чтобы поискать для нее еще пару сухарей, но даже самая маленькая отсрочка казалась ей сейчас спасительной. Стоило только вообразить себе, как эта туша навалится сверху, как его ручищи стиснут ее до хруста в костях... хотелось с визгом кинуться прочь, и останавливало Зою только то, что она уже пробовала от него бегать. Вряд ли в четырех стенах эта затея будет удачнее, чем в монастырском саду. Сказать турку, что она еще нетронутая? Это превратит ее в ценный товар, тогда он продаст ее как рабыню, и неизвестно, кто тогда позарится на лакомый кусочек...
Ксар: Короткая фраза подействовала на Ксара, словно ведро студёной воды. Он даже слегка мотнул головой. Опьянение близостью беспомощной, беззащитной девицы вмиг схлынуло, позволив "оголодавшему" мужчине думать более-менее спокойно. - А... Да... Да, моя обещать. Он подобрал шлем, встал и вышел из погреба. Он привык держать слово. Даже тогда, когда это вовсе не обязательно, и перед тем, кто этого не достоин. Как эта ромейка. Неверная, будущая рабыня. Хм... Его рабыня. Улыбаясь своим мыслям, Ксар задвинул засов и отправился на кухню, разыскивая что-нибудь получше сухой краюхи.
Зоя: Зоя шумно вздохнула и закрыла лицо руками. Надо же, какой честный попался, слово держит... Что же теперь делать, когда он вернется? Можно попробовать огреть турка чем-нибудь тяжелым, когда он опять снимет шлем и отвлечется, чтобы потискать свою добычу. Дверь при этом останется нараспашку, два прыжка - и Зоя окажется на лестнице, еще два - на кухне, а там - дай, Боже, ноги... Вот только его люди все еще в монастыре, и мигом смекнут, что надо ловить упорхнувшую птичку. А когда найдут своего начальника в погребе, пришибленного безумной девицей, ей придется ой как худо. Если нечаянно убить - понятно, возьмут кровь за кровь, если так, оглушить, тоже не поздоровится. Как же, такой большой и сильный пострадал от хрупкой девчонки! Охота ему будет выглядеть полным дураком... Нет, мысли о побеге стоило пока что отложить. Раз уже дважды вышло заговорить турку зубы, может, получится и в третий раз?
Ксар: На сей раз Ксар вернулся не очень скоро, зато удалось разжиться пригоршней кураги, орехов и изюму. Всё это он принёс в глиняной миске и поставил перед Чалыкушу. Сев рядом с ней на корточки, он погладил её по голове, как любимое домашнее животное, и, улыбаясь, проговорил: - Моя твоя будет взять себе. Твоя будет хорошо. Твоя никто не будет трогать. Если твоя будет хороший, моя будет добрый. Твоя моя не бояться.
Зоя: Зоя раскрыла рот, чтобы забросить в него сушеный абрикос, да так и застыла, услышав, какие речи ведет турок. Ей до сих пор и в голову не приходило, будто он намерен оставить ее при себе, а не просто попользоваться и сбыть с рук. Если бы родители когда-нибудь пытались внушить ей то, что мудрые люди называли нравственными правилами, Зоя, возможно, немедленно и гордо отказалась от подобного покровительства. Но, поскольку Анфим с Харитиной в жизни старались руководствоваться преимущественно выгодой, их дочь смогла оценить всю заманчивость сделанного ей предложения. - Я уже не боюсь, - вполне искренне промолвила Зоя. Турок, незадолго перед тем казавшийся ей воплощением зла, теперь внушал ей даже некоторое доверие. - Кто ты? Как тебя зовут?
Ксар: Почувствовав некоторое облегчение, что теперь уж точно не придётся никого заставлять, запугивать и тем более бить, что ему успело порядком надоесть, Ксар сел рядом с Чалыкушу на пол и оперся спиной о бочку. - Я Сабит бен Таир из Эль-Ксара. Это не здесь. Это в Тунисе. Все так и звать просто - Ксар, - он посмотрел на неё с покровительственной улыбкой. - А твоя какое имя? Конечно, не стоит упускать из внимания, что девчонка может попросту заговаривать зубы. Её пинок, всё ещё болезненным эхом тревоживший воспоминания Ксара, красноречиво свидетельствовал о том, что девица не так проста и совсем уж расслабляться в её компании не стоит. Но всё же Ксар хотел, наконец, расслабиться. И чуть позабыть о войне. Чего уж проще было прирезать ромейку за один только унизительный удар? Или изнасиловать в этом подвале, а потом - опять же - прирезать? И подобная участь, без сомнения, ожидала бы любую другую. Которая не нарушила бы привычной картины мира Ксара. И не ноющая трясущаяся жертва, и не безумная несчастная дурочка, и не дерущаяся до конца гордячка. Да кто же она такая, эта девчонка, свалившаяся на него буквально с неба? Какая она? Ксар чувствовал интерес и азарт. Тем паче, он ощущал и уверенность в том, что эту загадку он теперь сможет разгадывать неограниченное время. Это помогло даже справиться с желанием поразвлечься с девчонкой прямо здесь. Зачем же? Ещё будет и время, и место поприятнее, чем этот подвал. Торопливо, толком не раздевшись, с грязной и напуганной жертвой - нееет, лучше уж подождать. Зато потом, когда всё уляжется и все проблемы будут разрешены, можно будет вдоволь насладиться этим сочным свежим персиком. Никуда Чалыкушу, Птичка, от него теперь не упорхнёт. Пожалуй, сейчас на лице Ксара появилось выражение сытого кота, который, развалившись на нагретом солнцем полу, наблюдает за мышью, осторожно крадущейся вдоль стены.
Зоя: - Я - Зоя, - девушка не могла похвастать таким длинным и замысловатым именем, зато могла быть уверена, что Ксар его не забудет. - А что такое ча-лы-ку-шу? Уверившись в том, что вот прямо сейчас ее новоявленный покровитель не намерен предъявлять свои права, Зоя вздохнула свободнее и даже съела щепоть изюма. Ну вот, все очень просто объясняется, он не турок, а из какого-то там Туниса, где вполне могут жить люди, а не дикари. Судя по всему, Ксар в чине декарха, а то и немного повыше, значит, его обещания не такой уж пустой звук. Впрочем, будь он и обычным воином, его дюжие кулаки могли послужить веской причиной не посягать на чужую собственность... Зоя с удивлением поняла: мысль о том, что она теперь будет вещью этого человека, не вызывала у нее особого сопротивления. Если он будет добр, если он защитит ее - зачем ей стремиться на улицы города, где она снова станет дичью, за которой гонятся охотники?
Ксар: - Зо-о-й-а? - тщательно артикулируя, повторил Ксар. - Красиво. А Чалыкушу - это ты. Птичка. Он хохотнул грубоватым солдафонским смехом и снова потрепал ромейку по волосам, вполне дружелюбно. Впрочем, его рука задержалась на её затылке и стала медленно гладить. Ладони воина уже отвыкли от чего-либо кроме шершавой рукояти меча, а волосы - такие гладкие, мягкие. Опять в голову полезли ненужные мысли, а сердце принялось стучать чуть быстрее. Ксар поспешно убрал руку, не желая опять распалять себя. Встал, отряхнул штаны и сказал: - Моя нужно идти. Моя приходить позже, когда будет больше спокойно стать. с этими словами он вышел и запер подвал. Эпизод завершён
полная версия страницы