Форум » Город » Аспид не жалит дважды - 30 мая после полудня » Ответить
Аспид не жалит дважды - 30 мая после полудня
Афиф бен Бадра: начало: Право сильного Афиф выполняет задание
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Афиф бен Бадра: Афиф плавно и быстро спускался с лестницы, уже прикидывая в голове примерный план действий и растирая в пальцах небольшой комок белёсо-желтоватого порошка. Главное не забыть потом тщательно оттереть руку, а то забудешься, глаза потрёшь - и впору на стену лезть от боли. Итак. Ему нужно в кратчайшие сроки убить четверых противников, открытый бой с которыми, скорее всего, закончится для него плачевно. Значит, надо действовать иначе. Слава Аллаху, эти идиоты достаточно пренебрегали сотрудничеством друг с другом, чтобы держаться вместе и помогать друг другу в случае чего. Отлично. Само небо благоволит Афифу. Первую намеченную жертву - бледнокожего, с усами, он нашёл в одной из комнат, чрезвычайно увлечённого хозяйскими сундуками. Пока его не заметили, Афиф вынул из-под кожаного наруча плоский маленький ножик и отвёл руку с оружием за спину, а кулак с порошком спрятал в длинном широком рукаве. Затем подошёл к усатому вплотную и, заговорщически улыбнувшись, громким шёпотом сказал: - Эй...
Истамбул: Надо отдать должное, Гурхан долго боролся с искушением проверить содержимое сундуков, а не стоять бездеятельно у двери, пока другие набивают сумки драгоценностями, да дорогой утварью. Конечно, ему, может быть, и сунут пару вещиц – долю, но полагаться на это – все равно, что верить, будто молитва об урожае, способна заменить труд в поле. Да и чего стоять? Дверь заперта, верный меч у пояса, а челядь этого дома уже не сопротивляется. В конце концов, Гурхан не выдержал, и шагнул к ближайшему кассоне, распахнул крышку, и сгреб руками и шитые полотна, и какие-то свертки, решив вывалить все это на пол, и после, быстро отобрать самое дорогое. В этот момент его и застал тихий оклик : «Эй». Он выпрямился, прижимая к груди ворох дорого тряпья. Шелка, бархат, аксамит – в сундуке хранились отрезы тканей, которые служили скорее образцами товара, чем были отложены на пошив платья. Ответ рыжего был столь же краток, как и возглас, отвлекший башибузука от копания в сундуке: - Чего тебе ? Дорогая добыча, ничего не скажешь, вот только толку от нее. Досадливо крякнув, мужчина высыпал ткани ворохом, прямо меж собой и египтянином. - Может, посмотришь пока здесь? – осклабился он в щербатой улыбке, - сам-то, поди, уже успел поживиться.
Афиф бен Бадра: - Да я... - Афиф пожал плечом и перешагнул тряпки, оказываясь с бледнокожим на расстоянии чуть меньше, чем длина вытянутой руки. Но вместо того, чтобы продолжить фразу, он вдруг молча и резко швырнул тому прямо в глаза едкий порошок - с такого расстояния промахнуться невозможно, да и жертва явно ничего не подозревает. Одновременно с облачком порошка к лицу - точнее, горлу - бледнокожего птицей порхнуло лезвие.
Истамбул: Рыжий не ожидал подобного Едва опалило глаза, как рев его прокатился по комнате, разлился за ее пределами, слышимый, верно, если не на всю улицу, то уж на весь дом точно: - Ишачье отродье, да как ты… Недавний товарищ, которому Гурхан мог бы доверить в бою спину, превратился в противника, впрочем, противник тот с кем скрещиваешь оружие, силу, сноровку, опыт… У Гурхана не было шанса ответить… Кровь мощной струей брызнула из рассеченного лезвием горла, рыжий захрипел, отшатнулся неловко в сторону и осел, опустившись сначала на колени, , затем, словно раздумывал в какую сторону упасть, качнулся. Крик его однако оторвал других башибузуков в от увлекательного занятия, выворачивания ларей, сундуков и шкатулок. Сунув за пазуху жемчужное ожерелье, самый старший из наемников, с сожалением глянул на россыпь оставшихся драгоценностей, но обнажив меч, бросился из комнаты - проверить что же случилось. Ведь казалось, что дом теперь в полном распоряжении мародеров – только набивай мешки.
Афиф бен Бадра: Да как он только успел крикнуть, раздражённо думал Афиф, разворачиваясь и выбегая из комнаты уже в тот момент, когда жертва упала на колени. Окровавленный нож он на всякий случай завёл за спину, бегло оглядываясь по сторонам. Ну так и есть - крик этого сына шакала услышали остальные. Один из мародёров как раз бежит прямо к нему. - Скорее! Сюда! - крикнул Афиф, замерев на пороге и состроив испуганное лицо. Он указал левой рукой в дверной проём, точно манил за собой. Всё выглядело так, будто горстка башибузуков неожиданно подверглась нападению из засады.
Истамбул: Суровое лицо наемника, спустившегося со второго этажа, и сейчас украшенное грубыми шрамами, было сосредоточено. Клинок палаша, изукрашенный разводами присохшей крови был выставлен, являя собой готовность воина встретить врага или нескольких, но турка смущало отсутствие каких либо звуков, которые бы свидетельствовали о том, что в дом ворвались излишне храбрые ромеи или, подоспевшие не вовремя слуги, если тех не было раньше, либо свои же, решившие поживиться в Галате, несмотря на запрет султана. Крик и все, притом крик, свидетельствовавший не о появлении посторонних в этой ситуации, а о… Возмущении… Недоверчиво глянув на египтянина, Али скосил взгляд на заведенную за спину руку, и поинтересовался: - Чего орешь? Заметив за спиной Афифа труп, под которым расплывалось темное пятно, окрашивавшее цветные шелка в сходные оттенки красного и бурого, турок сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки. - Видел кого постороннего? – спросил мужчина, не проходя в комнату, и прикидывая, куда могли уйти напавшие на Гурхана, если наверх не поднимались, дверь по-прежнему была закрыта на засов, а другая вела в глубину дома, где хозяйничали двое других парней. С их стороны не было слышно ни упреждающих криков, ни шума драки.
Афиф бен Бадра: - Видел! - быстро закивал Афиф, взмахнув рукой куда-то вглубь коридора. - Какой-то парень. Может, из слуг. Туда побежал. Я его порезал немного. Может, уже сдохнуть успел, пойдём проверим. С этими словами он достал из-за пазухи платок и перестал прятать за спиной нож, принявшись тщательно оттирать его от крови. Если бы этот "соратник" обнаружил, что нож именно скрывают, то неизвестно, какова была бы его реакция. Что вы,что вы... Никто ничего не скрывает... Лёгкая взволнованность Афифа выглядела весьма естественной в этой ситуации - любого бы взволновало неожиданное нападение и смерть "товарища".
Истамбул: - Поо-резал, - недобро сощурился янычар, сверля подозрительным взглядом Афифа, - что ж ты не убедился, что он… Мужчина досадливо сплюнул на пол, и махнул свободной рукой, дескать, ладно… что толку обсуждать не сделанное, и вздохнул: - Показывай, куда он скрылся. Да осторожнее будь, - турок покосился на сотоварища по этому делу, - смотрю, ты и вовсе без кольчуги… и недовольно молвил, - ступай позади. Он крадучись, практически бесшумно, что казалось нереальным для довольно грузного мужчины, прошел несколько шагов вдоль стены, и резко остановился подле арочного проема, ведущего в коридор. Еще недавно здесь лежал недобитый грек, тот самый чью жизнь так неосмотрительно пощадил человек в синем, теперь его не было. В коридоре послышались торопливая поступь двух пар ног. Али замер, у стены, жестом велев Афифу последовать его примеру. Неизвестно, кто еще войдет – двое других наемников, или…
Афиф бен Бадра: Афиф молниеносно вскинул обе руки - левой обхватил лоб "товарища" и с силой запрокинул его голову назад, правой же, с хирургической точностью, полоснул поперёк его шеи, старательно задевая самые крупные, самые важные жилы. После этого сразу же, не дожидаясь, пока смертельно раненный рухнет, отскочил и бегом кинулся обратно к лестнице, ведущей на второй этаж. Остальные пути были закрыты.
Истамбул: Двое вышедших из коридора парней были похожи друг на друга, что выдавало их родство. Старший уже вошел в ту пору, когда тело наливается силой, набирает массу, и потому брат его, даже несмотря на плохо сидящую на нем греческую кирасу, выглядел стройнее, а италийский барбют, хоть и закрывал щеки, позволял видеть яркие глаза в которых светилось любопытство и азарт, ровный аккуратный нос, и четко очерченные губы. Светлые глаза и кожа младшего, а так же золотистая щетина на щеках старшего могли навести на мысль, что парни либо славяне, обращенные в ислам, либо вовсе иноверцы, примкнувшие к армии Мехмета II в обмен на вознаграждение и возможность знатно поживиться в захваченном городе. Младший сразу бросился к рыжеусому, опустился на колени, не обращая внимания на кровавые пятна, украсившие штаны, дернул мужчину за плечи, словно не верил, что тот мертв. А после поднялся, тяжело дыша и кусая губы. Спутник его, уже был на ступенях, готовый устремиться вслед за звуком шагов, выдавших, что тот, кто убил Али и Гурхана скрылся на втором этаже дома, но вот куда именно он пошел, или ждал наверху – было неясно. Первые ступени лестницы юноша миновал с отрешенным видом, и вдруг, словно только что осознав факт смерти рыжего, выхватил клинок и оттеснив брата ринулся вперед, бездумно, движимый только яростью, ненавистью и жаждой мести за жизнь того, кто стал за минувшие недели другом . Взлетев на второй этаж, он увидел Афифа. Мотнул головой, словно раненый бычок, в холке которого застряла пика, и ринулся вперед, замахиваясь палашом, который сжимал в левой руке так, что удар мог прийтись наискось от плеча по грудной клетке египтянина. Старший из наемников, даже не успел остановить брата возгласом.
Афиф бен Бадра: Афиф успел крикнуть: - Эй, да что с тобой?! Но потом решил, что заболтать противника в такой ситуации не получится и, быстро попятившись, кинулся в первую попавшуюся комнату. Влетев в неё и приостановившись на середине комнаты, он резким броском вернулся опять обратно к двери и замер справа от неё, прижавшись к стене. Снаружи его видно не было. Противник наверняка влетит в комнату на всей скорости, пытаясь догнать, как он считает (и в общем-то не ошибается в этом) врага.
Истамбул: Юноша влетел в комнату, вслед за Афифом, круто развернулся, не увидев того перед собой, и выдохнул: - Ты был там… В этой короткой фразе звучало и невысказанное обвинение и вопрос о случившемся. Лезвие палаша угрожающе описав дугу, блеснуло, словно предупреждая о готовности своего владельца встретить ударом любое движение противника, точно так же, как словом – любой ответ.
Афиф бен Бадра: Афиф чуть не скривился досадливо - прыткий какой паренёк! Вообще-то, любой другой человек вряд ли бы успел оглянуться, прежде чем Афиф кинулся бы к нему с ножом. Но этот - успел. Надо придумать что-то другое, только бы не вступать в открытый бой. Против меча с ножом?! Нет уж... Афиф медленно приподнял руку, поняв, что определённая фора у него всё же появилась, и проговорил: - Чего ты на людей-то кидаешься? Тихо, тихо... Да, я там был и всё видел. Ты заметил, тут вообще-то несколько комнат! Дом-то большой. Ты чем на своих бросаться, лучше бы остальные комнаты проверил. Ты думаешь, за кем я гнался?
Истамбул: Слова египтянина доносились до юноши словно издалека. Чужие, чуждые, непонятные. Гнался? За кем? Много комнат - какое это имеет значение ? Его остановили вовсе не слова Афифа, а окрик брата, возымевший эффект пощечины, приводящей в чувство бьющегося в истерике: - Стой! Молодой наемник повел плечами, словно сбрасывая минутное помутнение разума и глянув чуть виновато на стоявшего напротив мужчину, попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривой и жалкой. - И за кем же ? Гурхан мертв, а дверь заперта. Если бы кто-то проник в дом, то только через другой ход, а, значит, мы непременно его бы перехватили, - было бы крайне неприятно признавать то, что, находясь на первом этаже, сами не уследили за черным выходом из дома, пропустив возможного врага - храни Аллах, какого-нибудь идейного патриота, вознамерившегося положить голову, но отправить к праотцам как можно больше турок.
Афиф бен Бадра: - Да откуда я знаю, как он сюда проник! - всплеснул руками Афиф, плавно двинувшись к выходу и выглянув из комнаты. Плохо дело. Второй слишком близко. Успел подняться сюда и смотрит. Идёт к ним. Надо действовать очень быстро. И так здорово задержался. Афиф коротко улыбнулся брату мальчишки и приподнял руку. А потом плавно и незаметно сунул её за пазуху, в маленький кожаный мешочек, ловко подхватив проворными пальцами ещё один шарик спрессованного едкого порошка. Оглянулся обратно к мальчишке. - Ну, идём проверим?
Истамбул: Ярость сменилась растерянностью, которая явственно читалась в глазах юноши. Он неуверенно кивнул египтянину, опуская оружие, и оглядев зал, спросил, памятуя о том, что за противником гнался Афиф, и вполне вероятно, мог заметить, куда тот скрылся. - Говори куда.
Афиф бен Бадра: - Туда, - уверенно указал Афиф в неопределённую сторону, резко взмахнув рукой. И одновременно с этим отвлекающим жестом, должным привлечь внимание юноши и отвлечь его от других жестов, швырнул тому точно в глаза облачко едкого порошка. Надеясь не повторить ошибки с рыжеусым, Афиф кинулся на парня сразу же, не помедлив ни доли мгновения. Человек - любой человек - ослепнув хоть на миг, инстинктивно начнёт отмахиваться от нападения где-то на уровне собственной груди и живота. Зная это, Афиф плавно поднырнул под свистнувшее в воздухе лезвие меча, почти что упал на пол и со всей силы ударил парня под колени собственным боком. Весу, конечно, в Афифе было не так чтобы много, но вряд ли человек, у которого нестерпимо жжёт глаза, способен отвлечься от этой боли и предугадать действия противника - например, упереться ногами в пол поустойчивее.
Истамбул: Сердце ожгло обидой куда более, чем едкий порошок опалил склеры и веки: так глупо попасться, усомнившись в верности первого своего решения. Юноша непроизвольно вскрикнул, вскидывая свободную руку к глазам, и пропуская маневр египтянина, двигавшегося с проворством куницы, охотящейся на мышь, покачнулся от удара по ногам и тяжело рухнул на спину. Боль в глазах и шок, ею вызванный мешали даже сгруппироваться при падении, не говоря о том, чтобы перекатиться на бок, или закрыть руками шею, которая в тот миг, когда затылочная часть шлема с глухим звоном ударилась об пол, оказалась совершенно беззащитной. Старший же из братьев, оказался в этот миг за шаг до порога комнаты. Распахнутая дверь, частью закрывала обзор, но короткий крик и грохот упавшего тела, дополнили то, чего не разглядели глаза.
Афиф бен Бадра: - Тссс, тихо-тихо, - прошептал Афиф, запрыгнув на грудь мальчику и полоснув его по горлу ножом. Египтянин даже поморщился слегка - за миг перед смертью лицо парнишки стало почти детским. Лицо обиженного, обманутого ребёнка. Прости, жизнь вообще штука несправедливая и непредсказуемая. Каждый сам за себя. Убийца едва успел выцарапать из судорожно сжавшихся пальцев жертвы рукоять меча, как на пороге послышались шаги. Афиф резко оглянулся.
Истамбул: Гнев у всех людей выражается по-разному. Одни в ярости кричат и словно подгоняют себя криком, другие же, напротив, стискивают зубы, словно боятся с лишним выдохом растерять потерять хоть каплю гнева. Увидев распростертое тело брата, славянин побледнел и, без раздумий, кинулся на предателя. Лучшее, что он мог сделать для умершего брата – это снести голову убийце. Решительные рубящие удары, сабли шли на уровне груди, а сам наемник атаковал так, что очевидным было – он привык полагаться на собственную скорость и силу, вверяя ярости свою удачу в бою. От него и младший перенял эту тактику – бросаться на врага, подобно быку, не думая о защите, не затягивая бой.
Афиф бен Бадра: Афиф для своего возраста был необычайно гибок и быстр. Он плавно скользнул в строну, сразу же разворачиваясь к врагу. Встать не успевал - клинок то и дело свистел над его головой, но и в самых низких стойках Афиф мог действовать эффективно. Ярость застилала глаза последней жертвы, а египтянин был хладнокровен, словно сонная змея, но вовсе не так медлителен. Поджав и без того узкие губы, не сводя с противника взгляда и больше не пытаясь юлить, он принял бой, то отступая, то мягко кидаясь вперёд, словно волна на утёс. В комнате драться было крайне неудобно - постоянно ударяясь плечом об стены, переворачивая какие-то предметы, а то и опасно спотыкаясь о ноги уже остывающего парня, Афиф пытался сократить дистанцию с врагом. Бить наверняка можно только тогда. когда чувствуешь на своём лице дыхание противника. Маленький нож, зажатый в левой руке, жаждал крови последней жертвы.
Истамбул: Не сводя с противника полыхающего злостью и гневом взгляда, мужчина наступал, но каждый раз, когда клинок его, казалось, готов был рассечь грудь противника, настичь лукавое движение, или обманный маневр, оставив рану на плече, или боку, ловкий грек уходил. И с каждым промахом, все меньше и меньше думал над ударами воин, свирепея и полностью отдаваясь животному желанию – убить. Но лезвие с присвистом рассекало лишь воздух, словно не живой человек был перед наемником, а пустынный дух, или джинн, принявший человеческое обличие. В какой-то момент, славянин замер. Покрасневшее лицо его блестело, тяжелая капля пота скользнула по виску и осела в светлой щетине. Отступив на шаг назад, мужчина недобро ухмыльнулся, и сменил тактику, стал плавно переступать, ловя малейшее движение убийцы, ожидая когда тот ошибется, или оступится. Тишина в комнате нарушалась илишь прерывистым тяжелым дыханием бойца, и вот, в какой-то момент, он решился, бросился вперед, широким, лихим взмахом сабли намереваясь снести врагу голову…
Афиф бен Бадра: Афиф затаил дыхание, когда противник кинулся на него, взмахнув саблей - это хорошо, удар в верхней части туловища. Как удачно! Египтянин присел в глубокий выпад, а руку с мечом резко вытянул вверх-вперёд, и враг напоролся горлом на клинок, словно конница на выставленный частокол из копий.
Афиф бен Бадра: Когда всё было кончено, Афиф ещё некоторое время постоял, не шевелясь, прислушиваясь к звукам в опустевшем доме. Но время не ждёт. Ещё надо успеть спрятать трупы. Самая грязная часть работы. А, впрочем, не грязнее, чем отнять гангренозную ногу у больного или вырвать гнилой зуб. Дабы не развозить кровь по всему дому, Афиф завернул всех четверых в обнаруженные ковры и волоком дотащил до подвала. Свалил в кучу, выпрямился, отдышался и напряжённо прислушался ещё раз. Вроде бы тишина. Тогда он присел на корточки рядом с мальчишкой. Вздохнув, погладил его по щеке. Среднему сыну, наверное, теперь столько же лет. Афиф чуть улыбнулся своим воспоминаниям. Но для них не было сейчас времени, и место уж точно не подходящее. Мягко убрав прядь окровавленных волос за ухо парню, египтянин весьма ловко отхватил это ухо ножом. Хозяину нужны будут доказательства того, что задание выполнено. Та же участь постигла остальных троих. После Афиф тщательно обернул четыре уха в платок и в несколько кусков ткани, отрезанной от одежды жертв. Положил ещё тёплый сверток за пазуху. Затем так же тщательно обтёр нож и меч мальчика, который решил оставить себе на память, и вышел из подвала. Теперь необходимо дождаться эту женщину, служанку по имени Филомена.
Филомена: Никто бы не угадал в немолодой женщине, грузно ступающей по улочкам Галаты, вестницу богов, но сама Филомена под полами длинного одеяния ощущала трепетание крылатых сандалий Гермеса. Приказ госпожи был исполнен ею в точности, даже более того – императрица из расположения к семье Варда удостоила их недостойную рабыню беседы и была весьма милостива, и теперь Филомена спешила обратно, стараясь не расплескать эту милость по дороге. ... Проскользнув через заднюю дверь, служанка мимоходом отметила, что слуги генуэзского торговца позабыли запереть ее, отложив на потом внушение итальянским бездельникам, и поторопилась наверх, не глядя по сторонам. Однако приоткрытая дверь в покои Анны встревожила ее не на шутку, и, стремительно вбежав внутрь, Филомена застыла в растерянности, как медведица, вдруг обнаружившая свое логово с детенышем пустым.
Афиф бен Бадра: Афиф услышал торопливую поступь и скрип ступеней, едва выбрался из подвала. Задрав голову, он успел заметить край мелькнувшего одеяния. Женского. Не теряя ни минуты, он поспешил на второй этаж. И почти сразу же заметил на пороге одной из комнат полноватую пожилую женщину. - Госпожа Филомена? - осторожно спросил он как можно более мягким голосом.
Филомена: Голос за спиной едва не заставил Филомену подпрыгнуть с резвостью, несообразной ее возрасту и сложению. Она резко обернулась. – Филомена я, так и есть. А ты кто таков и откуда здесь взялся?– отозвалась служанка, пристально рассматривая незнакомца и горячо сожалея, что под рукой нет ничего тяжелого: а ведь мимо кухни прошла – могла бы захватить чего-нибудь.
Афиф бен Бадра: - Не бойся меня, матушка, - очень мирным тоном сказал Афиф,протягивая к женщине безоружные руки. - Прошу только, выслушай. Госпожа твоя в опасности, и ты должна пойти со мной. Египтянин был уверен, что силой тащить её не понадобится.
Филомена: Филомена сдавленно охнула, прижав к обширной груди пухлые руки. Ее зоркий глаз уже углядел рассыпанные посреди комнаты драгоценности – и тишина в доме показалась ей совсем зловещим знаком. Подозрений насчет незнакомого человека она еще не оставила, но тот на первый взгляд выглядел безобидно и был единственным, кто мог рассказать, что случилось с Анной. – Я и не боюсь, – воинственно ответила ромейка, ошибочно расценив худобу незнакомца как субтильность и слабость. – Говори же. Где госпожа? Что за беда с нею? Почему дом пуст? Куда идти? И кто ты? Говори, ну! – требовала Филомена, в волнении безостановочно задавая один вопрос за другим и сама не давая Афифу вставить ни слова.
Афиф бен Бадра: - Я Афиф из Каира, - сказал он, дождавшись, пока взволнованная женщина умолкнет хоть на минутку. - Злая судьба занесла меня в это тяжёлое время на эту несчастную землю. И так вышло, что я оказался здесь поблизости и многое узнал. Но и многого не могу сказать тебе. Он развёл руки в стороны и покачал головой. - Прости. Я сам не знаю, куда иди, за нами пошлют человека. Тебе самой ничего не угрожает. Он плавно приблизился и улыбнулся, протягивая к Филомене руку. И с такого расстояния стали заметны ещё не до конца подсохшие маленькие пятнышки крови на широком длинном рукаве.
Филомена: Неряшливость костюма Афифа ускользнула от внимания Филомены, потому что она не отрывала напряженного взгляда от его лица, гадая, насколько можно верить египтянину. – Тогда расскажи, что знаешь, Афиф, – произнесла ромейка. – А еще скажи, зачем пришел сюда? Заверение, что ей ничего не грозит, служанка пропустила мимо ушей. Будто она будет думать о себе, когда ее госпоже грозит неясная, но, несомненно, страшная опасность. Потому что незамужняя девица семнадцати лет от роду, пропавшая неизвестно куда, в иной и не оказывается даже в мирное время. А уж в это лихое…
Афиф бен Бадра: - Здесь были люди. Несколько. Они многих убили и похитили твою молодую госпожу, - честно ответил Афиф, не считая нужным скрывать всего этого. - Мне пока оставили жизнь и приказали подождать женщину по имени Филомена, служанку. Это, как мы уже выяснили, ты. Так что скоро за нами придут. Он поглядел на лестницу. - Может, нам стоит спуститься и открыть парадную дверь? Чтобы их посланник видел, что мы ждём его.
Филомена: Филомена побледнела до синевы и перестала причитать, словно Афиф окатил ее ледяной водой. Хотела она спросить, почему это каирец был выбран посланником, и не проще ли было остаться одному из убийц, о которых он говорил. Потом подумала, что, возможно, так и оно и произошло, и этот тихий человек один из них, но верной служанке было уже все равно. Сейчас ее тревожила участь юной госпожи – о безвинных жертвах она помолится позже. Ее взгляд вновь опустился к опрокинутому ларцу и сокровищам, которыми пренебрегли похитители, и ромейке на ум пришло то же подозрение, что час назад к Бальтазару. – Верно ты предлагаешь. Ты иди и жди, а я спущусь следом. Или стой тут, но отвернись, – сурово вымолвила Филомена и кивнула на ларец. – Не надобно это здесь оставлять так. После чего решительно принялась устранять беспорядок. Через минуту шкатулка вновь была наполнена, и служанка исчезла с ней в своей каморке, где ранее хоронилась Анна. Там она спрятала ларец в нишу, выдолбленную в стене и скрытую драпировкой, но прежде вынула оттуда мелодично звякнувший кошель. Бальтазар, упокой господи его душу, спеша на помощь к хозяйке, взял бы меч, но для слабой женщины годно только такое оружие. Служанка завозилась, надежно пристраивая кошелек в складках одежды так, чтобы он не вывалился даже при быстрой ходьбе, и затем вышла из своего укрытия, готовая ко всему.
Афиф бен Бадра: Афиф терпеливо дождался женщину и, стараясь не выпускать её из виду - мало ли, какой неприятный сюрприз в виде ножа или чего-то подобного приготовила она ему - спустился вниз. Отодвинул засов и выглянул наружу. Где-то здесь должен бродить поджидающий слуга человека в синем.
Истамбул: Ожидания египтянина не обманулись: из того же проулка, в котором не так давно собрались для начала этого недостойного дела семеро мужчин, появилась могучая фигура чернокожего. Сопроводив своего господина в расположенный неподалеку дворец подесты, он успел вернуться задолго до того, как пришла Филомена - но ни на секунду в его голову не закралась мысль о том, чтобы помочь своему недавнему товарищу. Да и какие они друг другу товарищи? Он - доверенное лицо Заганос-паши, его темная воля, а этот - всего лишь выбранный наугад из десятков и сотен, не первый и не последний, слепой раб непонятной ему внешней воли. Хотя... и неплох. Быть может. Сделав ленивый шаг навстречу своим новым попутчикам, африканец оценивающе взглянул на Филомену. Но ее женская стать, еще вполне могущая привлечь к себе взоры мужчин из разряда тех, кому дороги теплый очаг, мирный кров и многочисленные внуки и дети, меньше всего интересовала араба. Угрюмо оглядев ее сверху донизу, он мотнул головой, словно лев, отгоняющий назойливую муху, но ничего не сказал. Просто повернулся и исчез в тенях, залегших между домами. ... В этот раз путь был таким же прямым, как и когда он быстро вышагивал, держа под уздцы коня с пленной девицей - и длился без единой заминки до самых парадных дверей дворца подесты. То есть, может, заминки и были - но чернокожего меньше всего интересовало, поспевают ли за ним спутники или безнадежно отстали в лабиринтах мощеных улочек. Он соизволил лишь повернуть голову в конце дороги, взбежав на четыре ступеньки вверх, и остановившись перед стоящими на часах, вооруженными до зубов янычарами. Дождавшись, пока спутники поравняются с ним, евнух сделал знак Афифу обождать, а Филомене - следовать дальше.
Филомена: Чтобы не отстать от широкого шага чернокожего проводника, Филомене пришлось спешить со всех ног, но она не роптала. Более того: иди тот медленнее, служанка еще и выбранила бы его за нерасторопность. Лишь на миг замерев перед грозной стражей, она проследовала внутрь, под свод прохладных каменных стен. Все увиденное позволило ей уже не подозревать, а быть уверенной, в чьих именно руках оказалась ее госпожа, и знание это тяжелым грузом легло ей на сердце. Известие о добросердечии императрицы, недавно столь радостное, обратилось на губах вестницы в горький пепел и золу.
Истамбул: В стенах дворца спешить было уже некуда и чернокожий замедлил шаг, словно более не опасался, что спутница может исчезнуть или покинуть его, поддавшись внезапному порыву недостойного для верной прислуги, но понятного ужаса перед захватчиками. Часовые, прекрасно знавшие доверенного раба в лицо, пропустили обоих без единого звука; впрочем, число их было куда меньше, чем можно было ожидать в любом другом войске рядом с человеком столь высокого положения. Второй этаж, куда путешественники поднялись, пройдя через анфиладу роскошных покоев, не охранялся вовсе - и недоброжелательному глазу подобное пренебрежение могло показаться слишком уж нарочитым. Невольник жестом показал женщине, чтоб она продолжала следовать за ним; новая череда комнат привела их в наиболее уединенную часть дома, куда шум, вызванный десятками голосов, долетал подобно дальнему морскому прибою. Отомкнув одну из дверей ключом, снятым с пояса, африканец исчез внутри, чтобы вернуться с большим ларцом; приподняв крышку, он продемонстрировал гречанке многочисленные коробочки и шкатулки, поверх которых лежала тонкая, словно облако, искусно вышитая сорочка. Буквально впихнув недвусмысленный дар в руки служанки, евнух направился дальше, и остановился перед маленькой, почти сливавшейся со стеной дверцей в глубине роскошного будуара. Ключ в замке щелкнул, и наперсник Заганос-паши сделал шаг в сторону, пропуская вперед свою спутницу.
Филомена: Без вопросов и возмущения приняв ларец – хотя содержимое его красноречиво говорило само за себя – Филомена шла за евнухом, украдкой глядя по сторонам и запоминая дорогу. Она бы и корзину с гадюкой взяла, лишь бы невольник отвел к госпоже. Когда ее провожатый, наконец, остановился перед укромной дверью, ромейка поняла, что они пришли, и без колебаний шагнула вперед. Дверь за ее спиной тут же закрылась, и замок заскрежетал двойным поворотом ключа. Клетка вновь захлопнулась. Эпизод завершен
полная версия страницы