Форум » Город » Аспид не жалит дважды - 30 мая после полудня » Ответить
Аспид не жалит дважды - 30 мая после полудня
Афиф бен Бадра: начало: Право сильного Афиф выполняет задание
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Афиф бен Бадра: Афиф для своего возраста был необычайно гибок и быстр. Он плавно скользнул в строну, сразу же разворачиваясь к врагу. Встать не успевал - клинок то и дело свистел над его головой, но и в самых низких стойках Афиф мог действовать эффективно. Ярость застилала глаза последней жертвы, а египтянин был хладнокровен, словно сонная змея, но вовсе не так медлителен. Поджав и без того узкие губы, не сводя с противника взгляда и больше не пытаясь юлить, он принял бой, то отступая, то мягко кидаясь вперёд, словно волна на утёс. В комнате драться было крайне неудобно - постоянно ударяясь плечом об стены, переворачивая какие-то предметы, а то и опасно спотыкаясь о ноги уже остывающего парня, Афиф пытался сократить дистанцию с врагом. Бить наверняка можно только тогда. когда чувствуешь на своём лице дыхание противника. Маленький нож, зажатый в левой руке, жаждал крови последней жертвы.
Истамбул: Не сводя с противника полыхающего злостью и гневом взгляда, мужчина наступал, но каждый раз, когда клинок его, казалось, готов был рассечь грудь противника, настичь лукавое движение, или обманный маневр, оставив рану на плече, или боку, ловкий грек уходил. И с каждым промахом, все меньше и меньше думал над ударами воин, свирепея и полностью отдаваясь животному желанию – убить. Но лезвие с присвистом рассекало лишь воздух, словно не живой человек был перед наемником, а пустынный дух, или джинн, принявший человеческое обличие. В какой-то момент, славянин замер. Покрасневшее лицо его блестело, тяжелая капля пота скользнула по виску и осела в светлой щетине. Отступив на шаг назад, мужчина недобро ухмыльнулся, и сменил тактику, стал плавно переступать, ловя малейшее движение убийцы, ожидая когда тот ошибется, или оступится. Тишина в комнате нарушалась илишь прерывистым тяжелым дыханием бойца, и вот, в какой-то момент, он решился, бросился вперед, широким, лихим взмахом сабли намереваясь снести врагу голову…
Афиф бен Бадра: Афиф затаил дыхание, когда противник кинулся на него, взмахнув саблей - это хорошо, удар в верхней части туловища. Как удачно! Египтянин присел в глубокий выпад, а руку с мечом резко вытянул вверх-вперёд, и враг напоролся горлом на клинок, словно конница на выставленный частокол из копий.
Афиф бен Бадра: Когда всё было кончено, Афиф ещё некоторое время постоял, не шевелясь, прислушиваясь к звукам в опустевшем доме. Но время не ждёт. Ещё надо успеть спрятать трупы. Самая грязная часть работы. А, впрочем, не грязнее, чем отнять гангренозную ногу у больного или вырвать гнилой зуб. Дабы не развозить кровь по всему дому, Афиф завернул всех четверых в обнаруженные ковры и волоком дотащил до подвала. Свалил в кучу, выпрямился, отдышался и напряжённо прислушался ещё раз. Вроде бы тишина. Тогда он присел на корточки рядом с мальчишкой. Вздохнув, погладил его по щеке. Среднему сыну, наверное, теперь столько же лет. Афиф чуть улыбнулся своим воспоминаниям. Но для них не было сейчас времени, и место уж точно не подходящее. Мягко убрав прядь окровавленных волос за ухо парню, египтянин весьма ловко отхватил это ухо ножом. Хозяину нужны будут доказательства того, что задание выполнено. Та же участь постигла остальных троих. После Афиф тщательно обернул четыре уха в платок и в несколько кусков ткани, отрезанной от одежды жертв. Положил ещё тёплый сверток за пазуху. Затем так же тщательно обтёр нож и меч мальчика, который решил оставить себе на память, и вышел из подвала. Теперь необходимо дождаться эту женщину, служанку по имени Филомена.
Филомена: Никто бы не угадал в немолодой женщине, грузно ступающей по улочкам Галаты, вестницу богов, но сама Филомена под полами длинного одеяния ощущала трепетание крылатых сандалий Гермеса. Приказ госпожи был исполнен ею в точности, даже более того – императрица из расположения к семье Варда удостоила их недостойную рабыню беседы и была весьма милостива, и теперь Филомена спешила обратно, стараясь не расплескать эту милость по дороге. ... Проскользнув через заднюю дверь, служанка мимоходом отметила, что слуги генуэзского торговца позабыли запереть ее, отложив на потом внушение итальянским бездельникам, и поторопилась наверх, не глядя по сторонам. Однако приоткрытая дверь в покои Анны встревожила ее не на шутку, и, стремительно вбежав внутрь, Филомена застыла в растерянности, как медведица, вдруг обнаружившая свое логово с детенышем пустым.
Афиф бен Бадра: Афиф услышал торопливую поступь и скрип ступеней, едва выбрался из подвала. Задрав голову, он успел заметить край мелькнувшего одеяния. Женского. Не теряя ни минуты, он поспешил на второй этаж. И почти сразу же заметил на пороге одной из комнат полноватую пожилую женщину. - Госпожа Филомена? - осторожно спросил он как можно более мягким голосом.
Филомена: Голос за спиной едва не заставил Филомену подпрыгнуть с резвостью, несообразной ее возрасту и сложению. Она резко обернулась. – Филомена я, так и есть. А ты кто таков и откуда здесь взялся?– отозвалась служанка, пристально рассматривая незнакомца и горячо сожалея, что под рукой нет ничего тяжелого: а ведь мимо кухни прошла – могла бы захватить чего-нибудь.
Афиф бен Бадра: - Не бойся меня, матушка, - очень мирным тоном сказал Афиф,протягивая к женщине безоружные руки. - Прошу только, выслушай. Госпожа твоя в опасности, и ты должна пойти со мной. Египтянин был уверен, что силой тащить её не понадобится.
Филомена: Филомена сдавленно охнула, прижав к обширной груди пухлые руки. Ее зоркий глаз уже углядел рассыпанные посреди комнаты драгоценности – и тишина в доме показалась ей совсем зловещим знаком. Подозрений насчет незнакомого человека она еще не оставила, но тот на первый взгляд выглядел безобидно и был единственным, кто мог рассказать, что случилось с Анной. – Я и не боюсь, – воинственно ответила ромейка, ошибочно расценив худобу незнакомца как субтильность и слабость. – Говори же. Где госпожа? Что за беда с нею? Почему дом пуст? Куда идти? И кто ты? Говори, ну! – требовала Филомена, в волнении безостановочно задавая один вопрос за другим и сама не давая Афифу вставить ни слова.
Афиф бен Бадра: - Я Афиф из Каира, - сказал он, дождавшись, пока взволнованная женщина умолкнет хоть на минутку. - Злая судьба занесла меня в это тяжёлое время на эту несчастную землю. И так вышло, что я оказался здесь поблизости и многое узнал. Но и многого не могу сказать тебе. Он развёл руки в стороны и покачал головой. - Прости. Я сам не знаю, куда иди, за нами пошлют человека. Тебе самой ничего не угрожает. Он плавно приблизился и улыбнулся, протягивая к Филомене руку. И с такого расстояния стали заметны ещё не до конца подсохшие маленькие пятнышки крови на широком длинном рукаве.
Филомена: Неряшливость костюма Афифа ускользнула от внимания Филомены, потому что она не отрывала напряженного взгляда от его лица, гадая, насколько можно верить египтянину. – Тогда расскажи, что знаешь, Афиф, – произнесла ромейка. – А еще скажи, зачем пришел сюда? Заверение, что ей ничего не грозит, служанка пропустила мимо ушей. Будто она будет думать о себе, когда ее госпоже грозит неясная, но, несомненно, страшная опасность. Потому что незамужняя девица семнадцати лет от роду, пропавшая неизвестно куда, в иной и не оказывается даже в мирное время. А уж в это лихое…
Афиф бен Бадра: - Здесь были люди. Несколько. Они многих убили и похитили твою молодую госпожу, - честно ответил Афиф, не считая нужным скрывать всего этого. - Мне пока оставили жизнь и приказали подождать женщину по имени Филомена, служанку. Это, как мы уже выяснили, ты. Так что скоро за нами придут. Он поглядел на лестницу. - Может, нам стоит спуститься и открыть парадную дверь? Чтобы их посланник видел, что мы ждём его.
Филомена: Филомена побледнела до синевы и перестала причитать, словно Афиф окатил ее ледяной водой. Хотела она спросить, почему это каирец был выбран посланником, и не проще ли было остаться одному из убийц, о которых он говорил. Потом подумала, что, возможно, так и оно и произошло, и этот тихий человек один из них, но верной служанке было уже все равно. Сейчас ее тревожила участь юной госпожи – о безвинных жертвах она помолится позже. Ее взгляд вновь опустился к опрокинутому ларцу и сокровищам, которыми пренебрегли похитители, и ромейке на ум пришло то же подозрение, что час назад к Бальтазару. – Верно ты предлагаешь. Ты иди и жди, а я спущусь следом. Или стой тут, но отвернись, – сурово вымолвила Филомена и кивнула на ларец. – Не надобно это здесь оставлять так. После чего решительно принялась устранять беспорядок. Через минуту шкатулка вновь была наполнена, и служанка исчезла с ней в своей каморке, где ранее хоронилась Анна. Там она спрятала ларец в нишу, выдолбленную в стене и скрытую драпировкой, но прежде вынула оттуда мелодично звякнувший кошель. Бальтазар, упокой господи его душу, спеша на помощь к хозяйке, взял бы меч, но для слабой женщины годно только такое оружие. Служанка завозилась, надежно пристраивая кошелек в складках одежды так, чтобы он не вывалился даже при быстрой ходьбе, и затем вышла из своего укрытия, готовая ко всему.
Афиф бен Бадра: Афиф терпеливо дождался женщину и, стараясь не выпускать её из виду - мало ли, какой неприятный сюрприз в виде ножа или чего-то подобного приготовила она ему - спустился вниз. Отодвинул засов и выглянул наружу. Где-то здесь должен бродить поджидающий слуга человека в синем.
Истамбул: Ожидания египтянина не обманулись: из того же проулка, в котором не так давно собрались для начала этого недостойного дела семеро мужчин, появилась могучая фигура чернокожего. Сопроводив своего господина в расположенный неподалеку дворец подесты, он успел вернуться задолго до того, как пришла Филомена - но ни на секунду в его голову не закралась мысль о том, чтобы помочь своему недавнему товарищу. Да и какие они друг другу товарищи? Он - доверенное лицо Заганос-паши, его темная воля, а этот - всего лишь выбранный наугад из десятков и сотен, не первый и не последний, слепой раб непонятной ему внешней воли. Хотя... и неплох. Быть может. Сделав ленивый шаг навстречу своим новым попутчикам, африканец оценивающе взглянул на Филомену. Но ее женская стать, еще вполне могущая привлечь к себе взоры мужчин из разряда тех, кому дороги теплый очаг, мирный кров и многочисленные внуки и дети, меньше всего интересовала араба. Угрюмо оглядев ее сверху донизу, он мотнул головой, словно лев, отгоняющий назойливую муху, но ничего не сказал. Просто повернулся и исчез в тенях, залегших между домами. ... В этот раз путь был таким же прямым, как и когда он быстро вышагивал, держа под уздцы коня с пленной девицей - и длился без единой заминки до самых парадных дверей дворца подесты. То есть, может, заминки и были - но чернокожего меньше всего интересовало, поспевают ли за ним спутники или безнадежно отстали в лабиринтах мощеных улочек. Он соизволил лишь повернуть голову в конце дороги, взбежав на четыре ступеньки вверх, и остановившись перед стоящими на часах, вооруженными до зубов янычарами. Дождавшись, пока спутники поравняются с ним, евнух сделал знак Афифу обождать, а Филомене - следовать дальше.
Филомена: Чтобы не отстать от широкого шага чернокожего проводника, Филомене пришлось спешить со всех ног, но она не роптала. Более того: иди тот медленнее, служанка еще и выбранила бы его за нерасторопность. Лишь на миг замерев перед грозной стражей, она проследовала внутрь, под свод прохладных каменных стен. Все увиденное позволило ей уже не подозревать, а быть уверенной, в чьих именно руках оказалась ее госпожа, и знание это тяжелым грузом легло ей на сердце. Известие о добросердечии императрицы, недавно столь радостное, обратилось на губах вестницы в горький пепел и золу.
Истамбул: В стенах дворца спешить было уже некуда и чернокожий замедлил шаг, словно более не опасался, что спутница может исчезнуть или покинуть его, поддавшись внезапному порыву недостойного для верной прислуги, но понятного ужаса перед захватчиками. Часовые, прекрасно знавшие доверенного раба в лицо, пропустили обоих без единого звука; впрочем, число их было куда меньше, чем можно было ожидать в любом другом войске рядом с человеком столь высокого положения. Второй этаж, куда путешественники поднялись, пройдя через анфиладу роскошных покоев, не охранялся вовсе - и недоброжелательному глазу подобное пренебрежение могло показаться слишком уж нарочитым. Невольник жестом показал женщине, чтоб она продолжала следовать за ним; новая череда комнат привела их в наиболее уединенную часть дома, куда шум, вызванный десятками голосов, долетал подобно дальнему морскому прибою. Отомкнув одну из дверей ключом, снятым с пояса, африканец исчез внутри, чтобы вернуться с большим ларцом; приподняв крышку, он продемонстрировал гречанке многочисленные коробочки и шкатулки, поверх которых лежала тонкая, словно облако, искусно вышитая сорочка. Буквально впихнув недвусмысленный дар в руки служанки, евнух направился дальше, и остановился перед маленькой, почти сливавшейся со стеной дверцей в глубине роскошного будуара. Ключ в замке щелкнул, и наперсник Заганос-паши сделал шаг в сторону, пропуская вперед свою спутницу.
Филомена: Без вопросов и возмущения приняв ларец – хотя содержимое его красноречиво говорило само за себя – Филомена шла за евнухом, украдкой глядя по сторонам и запоминая дорогу. Она бы и корзину с гадюкой взяла, лишь бы невольник отвел к госпоже. Когда ее провожатый, наконец, остановился перед укромной дверью, ромейка поняла, что они пришли, и без колебаний шагнула вперед. Дверь за ее спиной тут же закрылась, и замок заскрежетал двойным поворотом ключа. Клетка вновь захлопнулась. Эпизод завершен
полная версия страницы