Форум » Мавзолей » "Широки врата бедствий, но узка калитка к спасению" - ночь 29 мая 1443 года, Перама » Ответить

"Широки врата бедствий, но узка калитка к спасению" - ночь 29 мая 1443 года, Перама

Фома Палеолог: ,,,

Ответов - 6

Энрике Эквилио: В толпе латинян, устремившихся прочь с площади оказались сейчас двое, молодых людей, пытавшихся выйти из толчеи, и явно не собиравшихся покидать место казни. Один был бледен и изможден. только глаза, светлые, серовато-зеленые с живым интересом следили за происходящим, да тонкие губы были изогнуты злой улыбкой. Спутник его, дивно хорошенький юноша в тяжелом плаще, быть может и не желал пробираться через толчею паникующих людей, но вынужден был пробираться следом за латинянином, терпя толчки и слушая стенания испуганных людей. - Как вам развлечение, милый мой друг? - поинтересовался Энрике, обращаясь к своему спутнику, в котором тот, кому доводилось бывать в доме негоцианта узнал бы очаровательную монну Алессандру, и, не дожидаясь ответа – мнение супруги в этот момент его не особенно интересовало, - это конечно не четвертование, и не сожжение на костре, но все равно занимательно. И, когда они выбрались, наконец, из людской толчеи, с сожалением подытожил: - Жаль, мы пришли слишком поздно, смерть не интересна, куда интереснее наблюдать за лицами осужденных, до того, как палач возьмется за работу. Они с Сандрой не застали того, как молодой священник отважно пытался выменять жизнь одного из обреченных на свою, но успели к словам Бальи, пожелавшим увидеть смерть сына. Однако перешептывания в толпе, обсуждавшей увиденное, позволило представить то, что странная пара пропустила. После ухода принцев, их спутника и падре Торнато, негоцианта охватило вдруг уныние. Мысль, что люди бегут от него прочь, словно от прокаженного вызвала острое чувство обиды, которую Эквилио привычно выместил на любимой супруге. Выместив, пожелав, чтобы монна Сандра непременно сопровождала его на площадь часть, которой была видна из окон второго этажа, и потому скопление народа на перед дозорной башней, не осталось незамеченным, и разумеется, событие, привлекшее внимание жителей Перамы, вызвало у мессера Энрике живейший интерес. И он, потребовав от супруги сопровождать его в планируемой поздней прогулке, заметил, что ему, вероятно, понадобиться рядом кто-нибудь, на кого можно будет опереться, если вдруг станет дурно. Но исключительно из рациональных соображений велел Алессандре надеть мужское платье. Добродушный великан Марк, разумеется, отправился вместе с хозяином, и теперь, без особенного труда пробираясь через испуганную толпу старался нагнать хозяина, в которого нынче словно вселился бес, один из тех, что толкают людей на самые непостижимые и нерациональные поступки. Глаза не подвели Энрике. Он не спутал с кем-либо старшего из принцев, профиль которого мелькнул на фоне зарева со стороны пылающей башни. Но чем ближе подходил негоциант к своим недавним гостям, тем явственнее чувствовал тревогу, сначала различив во всаднике на белом коне османского вельможу, окруженного янычарами, с живейшим интересом следившими за беседой. Отпустив предплечье Сандры и в один миг позабыв о том, что собирался ей рассказать, подведя к трупа казненных венецианцев, Энрике оглянулся в поисках Мара, и в следующий и заметив того, перевел взгляд на Сандру и напутствовал: - Ступай к Марку. Он позаботится о тебе. И тут же легонько подтолкнул жену назад, уверенный, что охранник поводит Сандру обратно домой. Казнь закончилась, а пожар всегда лучше наблюдать, находясь подальше от опасного места. Встревать в разговор он счел неразумным, но остановившись менее, чем в десяти шагах, готов был вмешаться в беседу, если найдет возможность увести молодых людей подальше от внимания османского вельможи.

Алессандра Эквилио : Тысячу раз правы мудрецы предостерегающие быть осторожными в желаниях, дабы не поддались они соблазну сбыться. Но разве невесомой завесой предостережений можно остановить бурлящий поток желаний? Когда Алессандра жаловалась на тоску и скуку охватившую ее из-за невозможности выйти за стены дома, ей и в голову не могло прийти, что муж решит развеять ее хандру прогулкой. По-истине, что может быть более бодрящим, чем созерцание чьей-то мучительной смерти? От подобных мыслей Сандру бросало в дрожь. Венецианка робко надеялась, что мессер шутит, но приказ служанке, подобрать для монны мужское платье и убрать волосы, беспощадно убил все сомнения и надежды. И, ведь, венецианка не докучала супругу всерьез своими жалобами, лишь ответила однажды, на его вопрос о том, почему монна столь печальна и бледна. С чего Энрике решил, что венецианка непприменно должна его сопровождать Алессандра не знала, точнее за что, он так решил. Ну, не из-за ревности же к увечному греку?! А если, мессеру не хорошо, и необходимо на кого-то опереться, так не лучше ли взять в сопровождающие своего верного медикуса, да и Марк всегда тенью следует за хозяином… Сандра боялась. И, пусть еще совсем недавно с живейшим интересом и едва ли не восторгом шла к раненному, что бы полюбоваться на то как он будет умирать, теперь эта мысль внушала ей не просто страх, но и отвращение. Раненый грек, был всего лишь раненым греком, несчастный случайно попавший в их дом, умри он, для венецианки он бы так и остался бы безымянным героем отдавшим жизнь за родной город и погибшим у нее на глазах. Но не более. А те, кому уготована была казнь на площади… Венецианцы, такие же уроженцы Сиренеиссимы, как и она, соседи бывавшие в их доме и не раз принимавшие у себя чету Эквилио, пусть и не самые близкие друзья, но все же те, кто по привычке составлял часть привычного уклада жизни молодой венецианки. А еще ее отвращала толпа. Пробираясь сквозь гомонящую толчею вслед за мужем, Алессандра чувствовала себя отвратительно грязной и радовалась тому. что плотный плащ надежной преградой оберегает ее тело от прикосновений толпы. - Вы всегда знаали как развлечь меня.- ответила девушка, не скрывая иронии и прекрасно зная, что мессир Энрике не услышит ее слов да и вообще не нуждается в них. Их обоих сейчас гораздо больше занимало лавирование в движущемся и голдящем потоке людей, нежели светская беседа. Сожаление мужчины, о том, что им не довелось взглянуть на нечто более зрелищное, как например сожжение или четвертование, как ни странно ободрила Сандру. Видимо, по тому что она внезапно поняла, что бывает еще хуже чем сейчас и, наверное, будь здесь костер или колесо, дурно ей сделалось бы почти сразу. Куда и зачем так стремился негоциант оставалось для девушки загадкой. как и то откуда берутся у него силы на это, ведь еще сутра Энрике был слаб и мучился жесточайшим кашлем. И, к чему ей любоваться трупом казначея? Кроме мухи сидящей у него на лбу, более ничего интересного Алессандра не обнаружила и поспешно отвернулась, так будто ее взору только что предстало нечто непристойное. Уследить за ходом мыслей мессира Энрике, не смог бы, наверное, и сам дьявол. А может именно он им и руководил, потому что еще секунду назад увлеченно рассказывающий о казнях и казненных негоциант, вдруг сорвался с места и поспешил… Куда? Зачем? - Энрике!- Сандра попыталась, ухватить удаляющегося мужчину за локоть, но какой-то ромей в шерстяной котарди уже отсек его от венецианки. Девушка растерянно оглянулась впоисках Марка и, о ужас, не увидела слугу, обычно возвышающегося неподалеку, подобно утесу в море. Вертя головой и испуганно озираясь, венецианка попыталась увидеть в толпе знакомую фигуру, но где там… Она попыталась пробраться к краю площади, но людской поток тут же оттеснил ее в сторону, отсекая от цели. По счастью, характер венецианки был достаточно скверен для того, что бы вместо паники в душе ее всколыхнулось упрямство, заставляя снова вклиниваться в движущуюся массу людей, пытаясь не только выбраться, но и понять в какую сторону нужно идти. К сожалению, пока безрезультатно. То и дело налетая на людей, она вежливо извинялась в ответ на сдавленное шипение, советы смотреть куда идешь и ругань.

Истамбул: ... Однако, безумной толпе не было дела до лепета заплутавшего мальчишки, не имевшего, похоже, надежного крова, под которым можно было бы спрятаться в эту страшную минуту. Очередная волна безумия, швырнула Алессандру прямо на сомкнутые ряды янычар, лишь чудом пронеся мимо полуобнаженного клинка младшего офицера, угрожающим жестом вздумавшего привести гяуров к покорности. По счастью, перекошенное личико и хрупкая фигурка не показались "львам ислама" опасными; чуть подавшись назад, двое из них подхватили "мальчика" под руки и в мгновенье ока затерли его в своих рядах - и, судя по их глазам, только наивная душа могла бы предположить, что сделано это с целью доставить безоружного венецианца домой с почестями. Чья-то рука плотно закрыла полуоткрытый от испуга рот, другая - скользнула вдоль тела, то ли ища спрятанное оружие, то ли преследуя какую-то другую цель; не успела пленница моргнуть глазом, как ее подхватили поперек талии и потащили в во тьму, в проулок между домов, наполненный удушливым запахом гари.


Алессандра Эквилио : Метания венецианки площади напоминали кошмарный сон. Увы, проснуться не получалась. Но девушка отчаянно надеялась, что сможет если не самостоятельно выбраться с площади, то по крайней мере отыскать Марко, который уж точно вытащит ее от сюда, как минимум по тому что так приказал его хозяин. После некоторого времени, определить которое венецианка не решалась, по тому что для нее оно казалось вечностью, Алессандра заметила место, где толпа была пореже, люди, словно бы избегали туда подходить. Не теряя больше ни минуты девушка, начала пробираться к, как ей тогда казалось, спасению. Разумеется, она не могла не понимать, что неспроста горожане сторонятся небольшого участка площади, но слишком велико было желание покинуть это место, по этому отметая все доводы рассудка Алессандра решила, что там возможно сидит пришедший поглазеть на казни прокаженный, которого по доброте своей константинопольцы не выгнали из города, но все-таки не могли не избегать. Лишь только когда ятаган рассек воздух перед лицом венецианки, Сандра поняла, весь ужас своей ошибки. Девушка хотела было, броситься прочь, но, куда там, сильные руки грубо схватили ее зажав рот. Яначары перекинулись парой фраз на своем каркающем языке и прежде чем она успела испугаться по настоящему, ее куда-то поволокли. О том, как следует обращаться с женщиной эти неотесанные чурбаны явно не имели ни малейшего представления. То, что она сейчас в мужском платье, Алесандра тоже выпустила из внимания.. Страх и негодование в душе девушки образовали гремучую смесь, предавшую силы и толкающую на самое отчаянное сопротивление. Но прежде всего следовало избавиться от не дающей дышать пыльной, сухой ладони на губах. По-счастью, решение этой проблемы лежало на поверхности. Венецианка не долго думая разомкнула рот и, что было сил впилась зубами в палец янычара. - Как вы смеете?!- выкрикнула она, тут же, начав вырываться с остервенением попавшей в сети рыбы, - Куда вы меня тащите?! Остановитесь немедленно!- едва ли ее возгласы были достаточно разборчивы, но это волновало Алессандру в последнюю очередь, главным было вырваться из лап турок.

Истамбул: С тем же успехом она могла грызть лошадиную сбрую или пытаться взывать к стенам домов, со всех обступавших место действия, словно кучка любопытных, желающих - пусть лишь в качестве наблюдателей - принять участие в будущем насилии. А то, что ждало ее именно насилие, сомневаться не приходилось. То, что пойманной удалось подать голос, объяснялось не только ее героическим сопротивлением, но и причинами куда более прозаическими: видимо, решив, что жертва достаточно уже удалена от грозных взоров начальства, и что крики ее будут мало различимы в творящемся безумии, львы ислама приступили к выполнению своего плана. Двое перехватили "мальчика" под руки, выламывая их, так что невозможно было даже дернуться; третий, яростно бранясь, принялся раздирать руками многослойные европейские одежды. Сеньора, напишите деспоту, чей сейчас будет ход, ваш или его.

Фома Палеолог: ... Троица была настолько увлечена своим делом и настолько уверена в безнаказанности, что совершенно не обращала внимание на невольных свидетелей этой сцены. Опыт говорил им, что, вряд ли найдется безумец, готовый вступиться за того, кому выпало несчастье удовлетворить вечно кипящую похоть новых хозяев мира. Однако, на этот раз они ошиблись. Двое мужчин, по самые брови закутанные в плащи, вынырнули из-за угла, озираясь словно воры. Неизвестно, желали ли они переждать безумие, или не знали, что проулок заканчивается тупиком, упираясь в склад, примыкавший к лавке, расположенной в одном из домов и ныне, как и все, позабытой и заколоченной. Перебрасываясь отрывистыми фразами, беглецы устремились к невидимым в темноте янычарам.



полная версия страницы